Такие истории и они могли поведать. Настроение переломилось, теперь уже на оратора смотрели с этаким плотоядным интересом. И тот почуял! Дернулся вправо, влево, заметался, что пойманная крыса. – Мы родину защищаем! – решил добить Валежный. – Император придет и уйдет, Русина останется! И его слова оказались последней каплей. Агитатор бросил руку за пазуху. Прогремел выстрел. Антон Андреевич даже не сразу понял, что он – жив. А наземь оседает, подламывается в коленях тот самый корнет. И лицо его бледнеет, выцветает… на мундире кровь – черная. На снегу – алая. Но инстинкты взяли верх. – Не убивать! Живьем брать! – загремел над лагерем голос генерала. Кто-то кричал. Кто-то бежал. Кого-то били. А Валежный стоял на коленях рядом с мальчишкой-корнетом и чувствовал себя… Впервые он подумал именно так. Будь проклята война! Будь. Проклята. Война. * * * Поздно вечером он слушал доклад. Все было просто и гадко, чего уж там! Жом Пламенный (Валежный пометил себе – не забыть, повесить на осине) решил провернуть с Ферейским полком то же, что и с другими. Берется десятка два крикунов, в нужный момент они начинают стачку. То есть начинают-то человек десять. А остальные – ждут. И когда начальство является унимать дерзкие речи, попросту отстреливают генералов, полковников, кого там еще… и берут власть. Примитивно, но действенно. Командования нет, а солдат повиноваться приучен. Налить водки, рассказать о свободах, да и приказ отдать не забыть. И… Валежного бы тоже убили. Он бы начал говорить, и… Спас его корнет. Краснянский. Олег Борисович Краснянский. Все верно, дядька у него жил в деревне неподалеку. Не дядя по отцу или матери, а дядька. Денщик отца, который с ним не одну войну прошел, который маленького Олежку тоже воспитывал, учил, любил, мальчишка и таскался к нему в самоволку да в отпуска. А тут… Фереи, будь они неладны! Вот и выплеснулось! А когда началось, стрелки… Ага, стрелки! В зад бы им ружье-то запихать… Валежный как раз шагнул вперед, корнет – назад, вот и оказались на одной линии. Ну и… Сейчас агитаторов выловили. Что делать-то с ними? Валежный даже удивился странному вопросу. Что делать? Понятно же! Повесить! Быстро и высоко. А корнет… А корнет будет святым покровителем полка. Как отдавший жизнь за други своя. Если выживем, Творец рассудит. А пока… Пусть заступником полка перед Его престолом будет святой Олег Краснянский. Борхум. Неподалеку от границы с Русиной – Раз пошли на дело… Дмитрий насвистывал песенку вполне непринужденно. Война – это у нас что? Это у нас коммуникации! В том числе и замечательный симпатичный мост! Которому уж лет двести – то есть пока починят или новый построят – это долго будет! А река Молер – глубокая. А река Молер – широкая… А мост… Понятное дело, он не единственная переправа через реку, но – для поездов и тяжелой техники. Не будет моста – придется ездить по другим дорогам, а это время, силы, логистика, наконец… Можно навести временную переправу, саперный полк это сделает легко и весело, но если полк здесь, значит, где-то его нет? Если сюда уходят деньги, значит, куда-то они не пойдут! Надо взрывать! В этот раз Митя тоже работал один. Одну сумку на одно плечо, вторую – на другое, ремни крест-накрест на груди. В каждой сумке совсем чуток – по шесть кило динамита. Мосту хватит с избытком! Митя направлялся к нему небрежным шагом… Вот встают из реки громадные каменные быки, держащие на своих плечах настил. Тоже каменный. По нему идут рельсы. Конечно, минировать надо основание моста. Чтобы опор не осталось, в противном случае… настил восстановят быстро, а охранять мост будут куда как надежнее. А сейчас… – Стой! Кто идет?! Митя с невинным видом остановился. Часовой был – зелень зеленая. Лет двадцать, много – двадцать пять. Еще усы толком не пробились! Но остановить непонятного типа солдатик спешил со всем рвением. – Ты кто такой? Митя пожал плечами. Бесформенная куртка, которая прикрывала его со всех сторон и отлично скрывала сумки с динамитом, превращая мужчину в толстяка, едва слышно скрипнула. – Я… а какое вам дело, юноша? – Я тебя сейчас… в штаб! – Ага, а там над тобой даже вороны смеяться будут! Что мне – нельзя посидеть, посмотреть на речку? Вина выпить? С женой я поругался… пила визжащая! Сказано это было с таким чувством, что солдат едва не прослезился. Явно с такими сталкивался… – И… – И хочу посидеть, выпить… тебе скоро меняться-то? Солдат бросил взгляд на солнце. – Часа два. – А зовут тебя как? – Марк.