В холодильнике загибались от тоски штук шесть сарделек. Еще там водилась копченая курица и яйца. Еще – кисломолочные продукты, варенье и фрукты. Отдельно стояла большая плошка салата из сыра с чесноком. После общения с Мечиславом очень тянуло на что-то… антивампирское. Негусто. А кормить парня – надо. Судя по увиденному – он чудом не загибается от голода. И что делать? Диетическим творожком его угощать? Пытки у нас вообще-то запрещены. Ага, Альфонсо это скажи, – мрачно согласился зверь-из-зеркала. Я бы сказала. Чем-нибудь тяжелым по чему-нибудь мягкому. А пока… Через десять минут на сковороде аппетитно зашкворчала яичница. Сардельки, сыр, майонез, зелень, овощи – все в больших количествах добавлялось внутрь. Запахи поплыли – сказочные. Я тем временем пластала бутерброды с копченой курицей, сырным салатом и зеленью. Сейчас поедим – и спать. Ой! А спать-то – где?! На коврике перед порогом? Ну да. У меня нет даже надувного матраса. И раскладных кресел – тоже. И даже паршивой раскладушки нет – зачем? Если приезжает кто-то из родни, они останавливаются у мамы с дедом, там все равно четыре комнаты. А у меня – глушь и тишь. Поэтому одну ночь нам придется спать вместе. Спать – не в смысле заниматься сексом, а в смысле на одной кровати. Хорошо хоть одеяло и подушка лишние есть. Подушки мне мама навязала, а одеяло – я мерзну до начала отопительного сезона. А завтра напряжем Мечислава – и пусть раскошелится на раскладушку. Или матрас. Или гамак. Да хоть спальный мешок! Но выгнать Шарля сегодня спать на коврик перед порогом я не смогу. И по полу дует. И я спать не смогу, если так поступлю. И просто – свинство. Я же не Альфонсо – так поступать. А он – не скотина. Он – человек. Поэтому – кровать. Она широкая, поместимся. Завернемся в одеяла – и даже меч рядом класть не придется. Угу, без ножен. Остался бы любой герой к утру без руки или ноги. А принцесса – с короткой стрижкой. Мечи-то острые. А спать не двигаясь могут только мумии. Шарль вышел из ванной комнаты, когда все было уже готово и ждало только его. – Искупался? – окликнула я. – Ползи сюда! Блин. Я – дура. Через пять минут Шарль действительно вполз на кухню. На животе и по-пластунски. Хорошо хоть у меня в руках ничего не было – уронила бы ему на голову, факт! – Ты что – одурел?! Встань немедленно на ноги! Бывший узник концлагеря имени А. да Силва послушно поднялся. – Ты что – шуток не понимаешь? Сленгом не владеешь? Каменное лицо. Пустые глаза. Застывшее в напряженном ожидании удара тело. Ну, здравствуй, статуя Командора! Я чуточку собралась с мыслями. Будем кратки и четки! – Значит так. Извини за глупые слова. Надо было подумать, что ты понимаешь все буквально. Кушать хочешь? Ответил с секундной заминкой. Так, словно я опять издевалась. – Да. – Отлично. Тогда садись за стол, – я ткнула пальцем в сторону столового прибора. – Сейчас будем тебя кормить. Бери бутерброды, хлеб в хлебнице, сок в графине, не стесняйся. На тарелку к Шарлю отправилось три четверти всей еды на столе. Но надо отдать ему должное – ел оборотень красиво. Не чавкая, не растопыривая локти и чуточку неумело орудуя столовыми приборами. Так, словно умел это очень давно, но уже успел отвыкнуть. – Я бы приготовила больше, – честно призналась я. – Но я боюсь. Альфонсо тебя особо не закармливал, еще заворот кишок случится. – Не случится. Но больше действительно не надо. Оно заговорило. И счастье – снизошло! Вслух я этого не сказала. – Ну и отлично. Тогда давай ложиться спать, а завтра с утра я приготовлю оладьи с вареньем. Будешь? Или лучше овсянку? Тоже с вареньем? Опять заминка. – Буду. Я не стала уточнять – что. Приготовлю оладьи. И вообще – чего сейчас от парня требовать. Не рехнулся бы – уже радость! – Спальня – там. Устраивайся, я пошла переодеваться. И только в ванной до меня дошло. Кто тут тормоз? Я – стоп-кран! Спать-то нам придется в одной постели. Я восприняла это совершенно нормально. Я-то точно знаю, что это – по-дружески. А Шарль? Дура. Это я могу спокойно спать рядом с мужчиной. После Даниэля мне никто (точно никто? Я сказала – НИКТО!!!) не нужен. Вон, когда мы мой день рождения отмечали, вообще все нахрюкались так, что я себя с утра нашла между Надей, Валентином и Константином. Вампиры успели выместись до рассвета, но по-моему, они тоже были пьянущие в хлам. И что? Все равно все было по-детски невинно! Максимум – ребята с девчатами потискались в кустиках. И рядом с Шарлем я могу спать абсолютно по-братски. А теперь надо объяснить это Шарлю. Нарыв прорвался раньше, чем я думала. Когда я вошла в спальню, я обнаружила Шарля, стоящего на коленях на кровати… эээ, в голом виде и почти в полной боевой готовности. Пришлось срочно отвернуться. – Оденься, пожалуйста. – Зачем? – в голосе оборотня звучало удивление. – Или ты любишь в одетом виде? Раздевать? Я стиснула кулаки. – Я вообще никак не люблю. Оденься. Я не могу разговаривать с голым мужчиной. – А покупать его, как вещь?! Любишь?! Да?! – вдруг прорвало Шарля. – Ты меня получила в полную свою собственность! Теперь можешь делать, что пожелаешь! Мне это достаточно понятно объяснили… Хозяйка! Последнее слово он вообще выплюнул, как пощечину. – Ты – оделся? – резко спросила я. Зашуршала ткань. – Да. – Тогда слушай! – я резко развернулась к нему. – Я тебе – НЕ ХОЗЯЙКА. НЕ госпожа. И ты мне НЕ собственность. Мне стало просто тебя жалко! И все! Честно сознаюсь – я бы побоялась связываться с Альфонсо просто так. Ради тебя я не стала бы ломать копья. Но он напал первым – и я решила сделать доброе дело – дать ему по ушам и одновременно забрать тебя. И ни на что я не претендую. Отъешься, отоспишься – и подыщем тебе какую-нибудь работу. Мечислав и подыщет. Я ему скажу. Сюда я тебя привезла, только чтобы не ломать игру. Типа я тебя получила для личного пользования – вот и пользуюсь. Да и Альфонсо здесь до тебя не доберется. И другие вампиры. Вряд ли ты мечтаешь их видеть – сейчас. А спим мы вместе только потому, что у меня даже надувного матраса в доме – нет. Нет – и все тут. И обыкновенного – тоже. Или тебя выселить на коврик перед порогом?! Если ты собираешься ко мне приставать, я так и сделаю. Только скажи. Шарль глядел на меня огромными, почти квадратными глазами невероятного, красновато-лилового цвета, цвета грозового закатного неба. – Ты не лжешь… Так ты – не… – Я – не. Если чуешь, что я говорю правду – сам должен это понимать. Я просто освободила тебя от Альфонсо, не желая для себя никакой выгоды. Вообще никакой. И ты – свободен в своей судьбе. Несколько секунд, пока полудракон переваривал мои слова, в комнате царила тишина. А потом, словно из него выдернули невидимый стержень, Шарль разрыдался. Странное зрелище представлял собой здоровенный мужчина шириной в две меня, стоящий на коленях посреди типично женской кровати с цветными подушечками – и рыдающий в три ручья. Он даже не закрывал лицо ладонями. Пальцы вцепились в покрывало, проделывая в нем дыры, волосы упали, закрывая лицо, плечи тряслись, из горла рвались какие-то хриплые звуки… Я вздохнула. Ну как есть – истерика. Ладно. Зато дядя Кондратий в гости не явится. Пусть поплачет. Это тоже полезно. Я села рядом на край кровати, протянула руку и коснулась плеча Шарля. Несмело погладила его по волосам. – Ну что, что ты… все хорошо, я рядом, ты среди друзей… Никто тебя больше не обидит, не тронет… Альфонсо ушел из твоей жизни, как кошмарный сон… Когда разговариваешь с больным животным, важны не слова, а тон. Мой тон оказался – подходящим. Шарль сгреб меня в охапку, как плюшевого мишку, уткнулся лицом мне в плечо – в веселенькую голубую пижамку с жирафами – и разревелся еще сильнее. Я его не останавливала. Просто говорила какие-то утешительные глупости, что все закончилось, все в порядке. Все будет теперь хорошо, он же не сломался, он выдержал, и Альфонсо ушел, его больше нету, и больше не будет, а если попробует вылезти, мы его просто убьем, а если и не убьем, то так отпинаем, чтобы он никогда в своей загробной жизни даже и не… И гладила его по волосам единственной свободной рукой. Шарль стискивал меня, крепко-крепко – и рыдал. А я говорила что-то, успокаивала его, заверяла, что Альфонсо никогда больше не будет в его жизни… и вдруг вспомнила свои ощущения, когда я и Альфонсо… когда из меня выглянул Зверь. Господи, ЗА ЧТО?! Я ведь помнила всё. До последнего мгновения. Помнила вкус и запах страха Альфонсо. Помнила ощущение его ужаса на самом кончике языка. Помнила восхитительную податливость его ауры под моими когтями – и как мне нравилось играть с ними… Помнила все ощущения Зверя. Моего Зверя. Зверя – с человеческими – моими, черт возьми, глазами! И это было самым страшным! Он наслаждался. Наслаждался каждой секундой своей власти. Каждым мигом. Каждой капелькой страха вокруг себя. Каждой… Ему нравилось, как дрожат и бледнеют оборотни. Как замирают, словно в присутствии (а почему – словно?! Так оно и есть!) крупного хищника, вампиры! Как напрягается под когтями жертва. И Зверю понравилось бы все, что он мог проделать с Альфонсо. А мог он многое. Я не шутила насчет крыс и червей. Ни минуты не шутила. ОН мог бы это проделать. Я могла бы это проделать.