Зато работа организовывалась идеально. Во всем, кроме одного. Кофе Софья Петровна варить решительно не желала. Дед и не просил. А если кто-то из посетителей предлагал взять секретаршу помоложе, дед отвечал, что лучше он купит автомат с кофе. Потому что без ядохимиката он переживет. А вот Софья Петровна – незаменима. Пока я отвлекалась, дверь распахнулась – и в кабинет вошел… м-да… Этому – и кулаков не надо. Ляжет и весом раздавит. Я впервые задумалась, что ипостась животного должна как-то влиять на внешность человека. Надо бы поговорить с Питером и проверить. Вошедший был ростом под два метра. Фигура… ну что тут скажешь? Я бы сказала так – качок, обожравшийся стероидов. Мышцы бугрились под тонким свитером, перекатывались, как шары для боулинга, при каждом движении, и намекали, что товарищ любого оппонента разотрет в порошок. Без дискуссий. Такой вполне мог поднять одной рукой камеру, штатив и корреспондента. И при этом – совершенно неожиданный тип лица. На мощной короткой шее сидела голова, с которой античный скульптор не побрезговал бы лепить Аполлона, а наши мультипликаторы – рисовать былинного богатыря. Почти идеально правильные классические черты лица. Может, чуть коротковат прямой нос и чуть высоковат лоб. И при этом роскошная шапка золотистых волос и большие карие глаза. Женщины должны падать и в штабеля укладываться. – Знакомьтесь, – бодро заговорил Валентин. – Константин Савельевич Леоверенский. Это – Юлия Евгеньевна. Та самая. – Ага, которая это самое и то самое, – буркнула я. – Примерно так, – не смутился Валентин. – А это – Алексей Данилович Ижевский. Прошу любить и жаловать гусара. Ага, щас. Только что-нибудь потяжелее возьму, чтобы любовь дошла… – Добрый день, – дед протянул богатырю руку. Несколько секунд они оглядывали друг друга, потом, видимо, пришли к какому-то мнению – и разошлись в разные стороны. Настал мой черед. – Добрый день, – моя рука утонула в лапе гиганта – и в тот же миг меня чуть ли не выгнуло дугой. – О черт! Я стремительно провалилась на другой уровень зрения. И перед моими глазами предстала аура оборотня, словно опутанная черной сетью. До сих пор я видела подобное только у Питера. Сетка словно закрывала его энергетическое тело с ног до головы, под ней меркли яркие розовые, сиреневые и зеленые цвета ауры – и даже скрывался серебряный рисунок, отвечающий за превращения. Она мерцала, вздрагивала, было полное ощущение, словно ауру оборотня обмотали со всех сторон, как колбасу… хотя и не везде, а вот это – что?! А это интересно. Надо бы поглядеть подробнее. Ой, ё! Мало того, пока мы держались за руки, эта дрянь попыталась переползти и ко мне. Пришлось поспешно вырвать руку – и отступить на шаг. – Извините. – Что-то не так? – резко спросил Валентин. Я не стала скрывать печальный факт. – Да. Скажите, Алексей… – Леша. – Хорошо. Тогда – Юля – и на ты? – Договорились. – Руки пока пожимать не будем. Жить хочу. Леш, ты сильный оборотень? – Я – прим в своей стае. – А можешь ты сейчас попробовать перекинуться хотя бы частично? – Запросто. Только раздеться придется. Свитер рвать не хочется. – Сними свитер и попробуй изменить лицо там… или руки – что сможешь. Да хоть шерсть отрастить, ага? – Ладно. А зачем? – Надо. Как ты себя сейчас чувствуешь? – Легкая дурнота и слабость. Желудок сводит. – Вот. Попробуй сделать то, что я попросила, а потом скажи мне о своих ощущениях. Ага? Оборотень послушался. Бросил куртку. Стянул через голову свитер, предъявив на обозрение рельефную мускулатуру. И сосредоточился. – Ну! – поторопила я. Леша сосредоточился. Потом еще раз. Напрягся. Лицо его побагровело, отчетливо вздулись вены на шее. И только после десяти минут усилий одна рука начала словно покрываться мехом. И то оборотень тут же расслабился и покачал головой. – Нет. Не могу… – и резко развернулся ко мне. – Что со мной?! Ты – знаешь?! Я кивнула. Все это время я смотрела на него внутренним зрением. И теперь – понимала. – Это та дрянь, под которую ты попал. – И это… – он никак не мог решиться произнести «необратимо?». Но я не стала дожидаться. – Это отлично можно снять. Ну-у, не совсем отлично, но можно. Сейчас я понимаю, что с тобой происходит. Проблема в другом. – В чем? – Я слаба и устала, – просто объяснила я. – Надо действовать сейчас, а я не готова. Но если ждать до ночи, может быть намного хуже. – Почему? – Эта дрянь не просто присосалась. Через пару часов изменения будут необратимы, – пояснила я. – А потом – смерть. Оборотни захлопали глазами. Первым сориентировался дед. – Юлька, как это – что бы там ни было, действует на людей? – На людей – не знаю. Наверное, плохо. А на оборотне – вижу. Это нечто похоже на несколько черных амеб. На Алексее их шесть. Они присосались на энергетические узлы вот здесь, здесь, здесь и здесь, – я указывала на голову, шею, грудь и пах, – и питаются его силой. Создают между собой сетку – и перекрывают всю ауру. Они… нарушают естественный ход потоков энергии, меняют их путь по своему усмотрению, не знаю, как сказать лучше… вмешиваются в естественные функции организма… – А отодрать их можно? Вопрос на засыпку. Это вам не «Кто хочет стать миллионером». На кону моя жизнь. И его. И я ответила – честно. – Я попробую. Только мне сейчас нужен будет шоколад. Много. И потом… так же. Накормить мясом и сладким, что лучше восстанавливает силы, напоить горячим вином, растереть… Если начнут бить судороги – придержать. Если начну орать – ничему не удивляться. Легко эта пакость не сдастся даже мне. Особенно мне. – Почему особенно? – это уже Валентин. А оборотень за меня тревожится. Хотя… а за меня ли? Случись что со мной – Мечислав из него коврик сделает. Растянет на стене и будет играть в дартс. И даже умереть не даст. – А наша сила в чем-то резко противоположна, – созналась я. – вот та часть, которая меня объединяет с Мечиславом – похожа. А моя природная, да и та, что от Даниэля, хотя я их скоро друг от друга и отличить не смогу, – резко противоположны. – Интересное кино. А в чем разница? – дед отлично знал всю историю и опять сообразил быстрее. – Мечислав – вампир. Даниэль – вампир. А сила – разная? – Мечислав – вампир. Даниэль – художник. Творец. – Как всегда сердце привычно сжало коготками боли. Даниэль, как ты мог уйти?! Как у тебя только совести хватило оставить меня – одну?! – И есть еще огромная разница. Мечислав стремится только получить от меня. Всё. Силу, власть, меня… – Я с ним поговорю, – пообещал дед. Я тут же вскинула руки. Вот еще не хватало! – Дедушка, я уже вышла из пеленок! И сама отлично удалю ему челюсть без наркоза, если что! Вот спроси у Валентина, он подтвердит. – Угу, – ухмыльнулся оборотень, – Ваша внучка, Константин Савельевич, одно из самых опасных существ в этом городе. Вампиры от нее трепещут, а оборотни мелко трясутся. – Трепло, – дед явно не поверил. – А между прочим – факт. Юля опасна именно своей непредсказуемостью. И она не раз это доказала. – Это – неважно, – оборвала я оборотня. Еще не хватало, чтобы он мои подвиги деду пересказывал. Мне же ноги оторвут! Вместе с ушами! – Вот смотри, в чем основная разница, так, как я это понимаю. Мечислав, хоть и из лучших побуждений (лучшие побуждения? У вампира? Меня что – головой ударили, пока несли? Или машину тряхануло?) стремится все пригрести себе. А Даниэль – наоборот. Он мне всего себя отдал. Потому что любил. У него этого собственнического инстинкта вовсе не было. Ненормальный вампир. Зато – гениальный художник… Слезы как-то сами собой навернулись на глаза. Ох, ёёёёоооооо… Ладно. Я – спокойна. И готова работать. – И сила этого существа… вещества… она такая же. Всё – ему. Всё – для него. По доброй воле оно ничего не отдаст. Ни-че-го. – А ты надеешься вырвать? Лешка с сомнением оглядел меня. Я фыркнула. Ну да. Я у него под мышкой пройду, не наклоняясь. А уж по силе – он меня сомнет одной левой. Но мне же не штанги тягать?! – Что смотрим? Я не надеюсь. Я – вырву. И этой твари пасть порву. Лешка на миг смутился, отвел глаза. А потом взглянул на меня. Решительно. – Юля, дело в том, что со мной была наша корреспондентка. Аня. Ты сможешь и ее посмотреть? И… вылечить, если что? Я пожала плечами. – Леша, мне надо сначала поглядеть на нее. А уж потом решать. Я ничего не могу гарантировать. Тебя-то еще ладно – ты сам оборотень, все понимаешь. А как мне объяснить это ей? В процессе лечения могут быть определенные… спецэффекты. А репортер – это не профессия, это зараза. – Юля, ты не то говоришь, – поморщился оборотень. – Аня – она не такая. Я тряхнула головой. Что и где я слышала на эту тему? Ага! «Клара – хорошая!» В гробу из-за этой «хорошей» я не оказалась по чистой случайности. Чистой-чистой такой. Как первый снег. – Леша. Я так тебе скажу. Либо ты ее сюда приносишь без сознания. Либо – приводишь, и она полностью отдает себе отчет в происходящем. Но я докладываю обо всем Мечиславу. И если она хоть на миллиметр откроет рот – ей же будет хуже, – жестко припечатал Валентин. – Зная Мечислава, я могу точно сказать, что живы вы останетесь. Но о смерти будете мечтать. Долго. Ты что выбираешь? Алексей открыл рот, закрыл его… – Я… поймите, не могу я бросить ее на смерть! – вырвалось у него внезапно. Я вздохнула. – Дед, а ты не хочешь дать интервью корреспондентке? Валь, или ты? Или Леша может попросить ее подняться ненадолго для знакомства? Я взгляну – и скажу, что там и как. Ага? – А потом что? – угрюмо бросил оборотень.