– Ваше величество! – Таламир смотрел с таким укором. – Если бы вы ее видели! Несчастная девочка… – Вот даже как? – в голосе проскользнула легкая изморозь. – Но брак с вами – разве это не счастье? Вы ведь все сделаете для своей супруги? – Все я могу сделать только для своей королевы. Королевы не только моей страны, но и моей души, сердца, разума… – Таламир попытался припасть горячим поцелуем к тонким пальчикам – не позволили. Пока. – А жена… Ваше величество, она страшная! И прозвучало это так искренне, что Лидия мигом простила ему брак! Но не до конца, пока еще не до конца. – Страшная? – Кости и кожа, – честно признался Таламир. – Волосы как седые, а глаза словно у кролика. – Ночью все кошки серые, даже белые с красными глазами, – королеву опять цапнула ревность. – То и хорошо, что ночью. Что бы я при свете дня делал, ваше величество, ума не приложу, – так трогательно признался Таламир, что королева простила его окончательно. Хотя, справедливости ради, мужчина слегка привирал. Да, Алаис была не красавицей. Но черты лица у нее были правильные, волосы густые и длинные, а краски… А сколько женщин извлекает их из баночек на туалетном столике? Да и правильно подобранная одежда творит чудеса. Алаис могла все подобрать правильно, так что отвращения к ней Таламир не испытывал. Любви не было, это верно, но и раздражения супруга не вызывала. Вопреки утверждениям, главным в семейной жизни оказывались вовсе не титьки, а ум и такт. Дальше разговор уже пошел намного легче и даже закончился приглашением для Таламира на вечерний бокал вина. Верность королева не хранила, и речи не шло, но фаворит, которого она взяла на замену, ей уже изрядно поднадоел, так почему бы и не вернуть Таламира? Жена? Да хватит его и на жену. Наверное. Вот за бокалом вина и обсудим все подробно, а то сейчас некогда. Занимайтесь войсками, тьер Таламир, герцог Карнавон. Занимайтесь войсками. Таламир поклонился и умчался в казармы, а королева отправилась завтракать. Может, она и не так молода. Но она красива и она королева, и забывать об этом она никому не позволит! * * * Вечер прошел для Алаис просто чудесно. Супруга вызвали ко двору, так что ночь намечалась спокойная и уютная. Она не просто обрадовалась – это был добрый знак. Ей как раз хватит времени поработать над своим лицом. И таки получилось! Когда Алаис сообразила, что надо не просто рисовать морщины, а прокладывать их по естественным. То есть наморщить лоб – и подчеркнуть складки, сжать губы в куриную гузку – и подчеркнуть складки. Скулы, переносица, щеки… потом растушевать это дело. Подумать, чертыхнуться, потому что угольная пыль получалась слишком темной, добавить мела – и вот серая краска оказалась идеальной. Особенно под глаза. А брови и ресницы у нее и так были седые, то есть белые. Главное – не переборщить. Накраситься. Смыть все к чертовой, то есть кракеновой бабушке. Повторить макияж еще раз. Опять смыть и опять повторить. И так шесть раз подряд, пока рука не будет двигаться сама, на автомате. К полуночи Алаис добилась совершенства. Смешанная краска была в отдельной баночке, кисть порхала легко и уверенно, старушечий грим ложился на предварительно набеленное лицо полосками и черточками, и выглядело это так, словно старуха попыталась замазать морщины, да не получилось. Платок на голову так, чтобы были видны седые волосы – и бабка выходила просто идеальная. Теперь платье, и… легенда! Когда пожилые женщины просто так ходят по улицам? Куда, зачем, что им делать в городе? Хм-м… Алаис призвала на помощь всю девичью память и к утру, уже в полудреме, получила нужный ответ. Она вдова. Приехала получить наследство для внуков, ей надо где-то остановиться на пару дней, и это должно быть достойное заведение. Вот в такое поверят. Только надо тщательно проработать легенду. Где она жила, чье наследство… да чего тут думать? Сестры! Сестра у нее была замужем за мелким лавочником, сам муж помер с год назад, а теперь вот и сестра убралась. Вот Таиса (имя было выбрано по принципу наибольшего сходства и с Таней, и с Алаис) Лернен и приехала, все ж ей завещано. Получит наследство, продаст лавочку тому, кто больше даст, да и поедет обратно, к внучкам. А вы знаете, какой у меня гениальный внучок? У меня ж трое, вот у младшей дочери внук народился, такой смышленый малыш, ну такой смышленый! Он меня уже узнает, пузыри пускает, пукает каждый раз, как я к кроватке подхожу… Таня никогда не имела детей, но на сестру насмотрелась. И на ее чадушек тоже. Говорить о своих сокровищах сестрица могла часами и сутками и говорила, пока Таня не затыкала ее. Впрочем, это случалось не слишком часто. Своих нет, так хоть о чужих послушать. Вот продать тут лавочку, а дома внучку чего прикупить. Домик, может? Или тоже лавочку? Если домик, то не придет ли он в негодность к совершеннолетию малыша? А если лавочку, то кто торговать будет? Зять? Так у него, негодяя, руки из такого места растут, что озвучить неудобно! Отвратительный тип! Просто жуткий! Все промотает, все прогадит, что ему ни дай! Гвоздя в доме не вобьет, денег не приносит, невоспитан, непочтителен, неумен, и вообще, словосочетание «хороший зять» порядочная теща в своем лексиконе не держит. И как моя дочь такого выбрала? Она достойна лучшего! Короля достойна! Принца, да наш вот маловат, а к другим ехать денег нет. Эх-х-х… Идея заслуживала внимания. Алаис крутила ее и так, и этак. Приплыла она на корабле, естественно, одна, к чему ей компаньонка в таком-то возрасте? А что, я вам нравлюсь? Да, были и мы рысаками когда-то… Это сейчас меня скрючило, а раньше – не думайте! Я была ух-х-х! И даже ох-х-х! Вы просто ничего не понимаете, вот! Из плотной ткани был сшит мешок по типу рюкзака. Руки у Алаис росли из нужного места, да и то – какая средневековая девушка не умеет рукодельничать? И сшить что пожелает, и вышить, а уж лямки выкроить – дело вовсе минутное. Клюка? На клюку пошла палка от метлы, злостно украденной Алаис из кладовки. Герцогиня сделала зарубку на черенке и пообещала себе выше не браться и не разгибаться. Тяжело? Ничего, переживем! Рожать тяжелее, а помирать тем более. Может, еще пару родинок на лице нарисовать? Или не стоит? Алаис серьезно обдумала этот вопрос, но потом решила, что не стоит. Морщины – нечто иное. Мы говорим, двигаемся, мимический рисунок меняется каждую минуту, мы улыбаемся, хмуримся, кто там разберет, на каком месте та или иная морщина? А вот родинка… Забудешь еще с нервов, где ее нарисовала, и будет она со лба на нос путешествовать. Главное в нашем деле – не переигрывать. Оставалось платье. Вообще пару материнских Алаис привезла. Так это ж герцогские! То есть с вышивкой, вырезом, украшениями… ну что тут скажешь? Вышивку отодрать, так даже лучше будет. Видно, что платье было хорошим, но куплено явно у старьевщика, по сходной цене. Еще пару пятен посадить и подол порвать, в самый раз будет. Украшения тоже долой, оставить только одно. Поаляповатистее. И прицепить на самый центр, чтобы было видно – старались! Украшали платьице! Алаис размышляла, а руки привычно выдергивали серебряную нить из юбки, безжалостно обрывали кружево, потом встала проблема выреза. Платье должно быть глухим, и никак иначе. Это лицо загримировать можно и шею, а грудь? Да и не носят приличные старушки ничего столь открытого, тем более в путешествии. Алаис долго размышляла, а потом плюнула. Взяла и закрыла вырез вставкой из другой ткани. И пришила намертво. Было бы там белое кружево – было бы эротично, а так получилось дешево, сердито и под горло. Темненько, скромненько, вот сюда цветок из ткани и приляпать. Достойная вдова Лернен из… из Ронола, благо это черт-те где расположено. Когда Алаис надела на себя рюкзак, сверху платье, а потом еще и плащ накинула, сгорбилась и зашамкала губами… чер-р-р-рт! Зубы!!! Вот так и прокалываются! Не бывает здесь и сейчас у старушек такого оскала – хоть проволоку перекусывай! Не бывает! Зубы были спешно замазаны темным, и старуха ощерилась кучей провалов в челюсти. Так-то оно лучше будет. Руки? Да, еще и руки гримировать, все время в перчатках не находишься. Теплый плащ засвинячить побольше – и отлично. Можно еще волосы запачкать побольше, да и запах, запах! Помойку, что ли, на себя опрокинуть? Или просто поспать в этом платьице? Упражнения поделать? Поотжиматься, поприседать? Алаис вздохнула. Только сейчас она в полной мере поняла, как горек хлеб шпиона. Столько продумать надо – с ума сойдешь! Ничего, она справится! Еще как справится, если жить хочется! * * * Ант Таламир проводил эту ночь куда как приятнее, чем его супруга. Он долго и со вкусом любил королеву, пока наконец не настало перенасыщение и любовники не отвалились друг от друга. – Ты, как всегда, восхитителен, мой жеребец, – мурлыкнула королева, проводя по волосатой груди тонким пальчиком. Таламир перехватил нежную ручку и поцеловал, про себя кляня тупых баб. И чего их тянет на возвышенные беседы после любви? Вот ему сейчас бы пожрать, а потом поспать, и побольше, побольше! Не дадут ведь! Приходится изображать из себя галантного кавалера! Таламир даже с симпатией подумал о жене. Алаис каждый раз приказывала ставить в спальню поднос с едой, и не разговаривала, а отворачивалась и засыпала. Что еще надо для счастья? – Моя королева, для вас что угодно! Рядом с вами и дерево встанет, даже если его бурей повалило. Лидия хихикнула в ответ на комплимент, и Таламир подумал, что его это… раздражает? Алаис никогда себе такого не позволяла, она была аристократкой до мозга костей. Лидия же…