Как любой юрист, Алаис знала, что важны не только слова. Важна интонация, важен невербальный ряд, важна внешность и одежда. Ни судья, ни обвиняемые не доверятся юристу-хиппи, будь он трижды гением. Выстраивать свой ряд она научилась очень давно, и сейчас использовала все возможности. Главное – добиться своего. Таламир принял какое-то решение и повернулся к жене. – Я не могу оставить вас здесь, Алаис. С вами Карнавон станет уязвимым вдвойне. Так что – готовьтесь к поездке, – голос звучал жестко и решительно. – Ваше слово – закон, монтьер, – отозвалась Алаис. – Могу ли я просить о снисхождении? – Что еще? Платья? Побрякушки? – Нет-нет, монтьер, – Алаис протестующе взмахнула руками. – Украшения, я надеюсь, вы мне позволите взять из материнских, платья проще сшить в столице, здесь все равно нет портных, которые знали бы последнюю моду, а выглядеть безнадежной провинциалкой я не могу, это опозорит вас. Я хотела просить о другом. – О чем же? – Монтьер, я никогда не бывала в столице. – И что? – Вы прожили там всю жизнь. Вы же сможете рассказать мне про королевский двор, какая там обстановка, с кем вы дружите, от кого лучше держаться подальше. Я не хочу опозорить вас. Таламир прикусил губу. В принципе – все было логично. Но… – А вы уверены, герцогиня, что окажетесь при дворе? Алаис пожала плечами. – Монтьер герцог, простите, что затрону сейчас неприятную тему? – Какую же? – Отец, после того, как вы выставили ему ультиматум, говорил о благосклонности к вам ее величества. Таламир даже остановился, словно налетев на стену. Но деликатность Алаис оценил. Благосклонность – слово многогранное, и включать в себя оно может многое. В том числе и… хм-м… склонность ее величества. За что он ценил Алаис – это за ее умение выражаться красиво. Он так пока еще не умел, ну да научится! А может, она научит их детей, тоже на пользу будет. – Вас в этом что-то не устраивает, дорогая супруга? Алаис пожала плечами. – Монтьер, у меня нет такого права. – Но? – Я просила бы о помощи. – Вот даже как? – Вы знаете, королеву, монтьер. Я ее не знаю, но не хочу навлечь королевский гнев на наши головы. Получилось очень проникновенно. – Полагаете, она захочет видеть вас? Алаис пожала плечами. – Не знаю, монтьер. Но предпочитаю подготовиться заранее, а не внезапно оказаться в центре бури. – Что может понадобиться от вас ее величеству? Алаис что есть силы прикусила язык. Очень хотелось съязвить на тему королевской бисексуальности и надобностей, но – удержалась. Хотя ей это стоило громадных усилий. – Я предпочитаю готовиться к худшему, монтьер герцог. Таламир скривился, но спорить не стал. – Ладно. А теперь идите сюда, Алаис. Будем стараться сделать ребенка. Лежа щекой на столе и стараясь не попасть волосами в чернильницу, Алаис утешалась двумя вещами. Первая – нюхать мужа не приходится, и то хлеб. Вторая – она едет в столицу! А там наверняка появится масса возможностей для побега! В столице легче спрятаться, оттуда легче сбежать. А мужа… ну, потерпим. Будем думать о Карнавоне. Кстати, мысль о том, что она оставляет дом Алаис в руках врага, женщину вовсе не грызла. Дом с землей не сравняют, а она сюда вернется, но только хозяйкой а не марионеткой. Или не вернется. Не суть важно. Главное – будет жива и здорова. Найдет себе место в новом мире, устроится, может, даже замуж выйдет. Возьмет себе другое имя и будет жить, например, как Алиса Эссен. Пора отряхнуть со своих ног прах Карнавона. Род Ольрат. Тьер Римейн нервничал и было отчего. Последний месяц был… странным. Без вести пропали трое тьеров, с которыми он был связан особыми интересами. Они не выезжали из города, их не находили мертвыми, но и в городе их тоже не было. Их вообще нигде не было. Один мог загулять. Два – и загулять, и уехать. Но три? Это уже слишком много. И тьер не мог понять, что произошло. Ведь как в воду канули! Куда они делись? Что случилось? Из-за чего или кого? Ответов на вопросы не было. Вечером тьеры еще были у себя, а утром – уже нет. Кто-то решил их убить? Но за что? И как их вычислили? Они ведь были осторожны! Тьер понятия не имел о методах поставки живого товара, а то узнал бы много нового. Ему не приходило в голову, что проститутки, нищие, ворье – весьма наблюдательны, для них это вопрос выживания. Что его собственный конюх следит за ним недреманным взглядом. Что простолюдин вообще может злоумышлять против благородного тьера. Это против самой природы! Тьер может быть убит на войне, в поединке, казнен по приказу короля, но вот так, подло? Из-за угла? А это могло быть только в спину. Римейн знал пропавших тьеров, и был уверен, что лицом к лицу с ними было сложно справиться. Во всяком случае – незаметно. Поднялся бы шум, прибежала стража… Да хоть кто-то хоть что-то бы видел! Но – нет! Как в воду канули. Массимо Ольрат мог бы сказать, что оные тьеры канули вовсе не в воду, а в дерьмо, и найдут их, когда выгребные ямы станут чистить, то есть очень не скоро, но лучше не говорить, а делать. Но это ему было ясно, что делать, а как поступить тьеру Римейну? Мужчина размышлял недолго. Что общего было у пропавших тьеров? Правильно. Их маленькое общее увлечение. А значит, и расхлебывать последствия в одиночку тоже не годится. Надо назначать общее собрание, на этот раз деловое, без жертвоприношения, надо решать вопрос, надо искать… охотника прежде, чем он найдет их. Найдет – или уже нашел? Плохо, что нельзя обратиться к властям, с силами стражи было бы легче искать и защищаться тоже легче, но что сказать градоправителю? Тут наших друзей убивают. Почему? Мы приносили жертвы Ириону и кому-то это не понравилось. Обнаглело всякое быдло! Не понимают, что их судьба – это судьба барана. Пастись, блеять, стричься, а в нужный момент пойти на мясо под ножом того пастуха, который пожелает. А они себя кем возомнили? Волками? Пора этим волкам шкурки-то поснимать! Главное, чтобы без лишнего шума, потому как Храм не одобрит. Обратная сторона – они не могут сказать, почему за ними охотятся, они не могут даже передать живых преследователей в руки правосудия, потому что одно слово – и для тьера все кончено, как и для десятка его друзей. Храм будет охотиться за ними, как за бешеными псами. Хотя… неужели арденцы думали, что только им все позволено в этом мире? Пора бы и потесниться. Неужели Ирион не поможет своим верным слугам? Поможет! И все будет хорошо, он-то знает! Тьер Римейн еще немного подумал – и велел закладывать карету. Надо проехаться по знакомым, в том числе и по особым знакомым. И назначить встречу. Он не знал, что тем же вечером Массимо Ольрат отправится в гости к своему другу-кожевнику. – Ну что, Шернат, мы своего добились? – Неужели эти твари соберутся вместе? Массимо хищно улыбнулся, но в ответ увидел такую же улыбку Шерната. – Что делать будем? Нас двоих маловато на десять человек, даже больше… – Моих детей не возьмешь. Это мне приходилось… с ножичком, на человека, а у них рука дрогнет, – согласился Шернат. – Ольрат, а у тебя никого нет на примете? Чтобы с арбалетом работать умел? – Уж не потаил бы!