Алаис наблюдала за сменой выражений на лице толстухи. – Я не смогу сейчас никого защитить. Я сама полностью в его власти, и умру по его желанию. В глазах тетушки сочувствия особо не появилось, но Алаис на то и не рассчитывала. Это только начало. Но если она здесь задержится – ее и бояться, и уважать будут. Если уж в городской администрации ее ценили, то здесь тем более по струнке ходить будут. Добивать Алаис не стала. Пока. – Я жду свою горячую воду. И надеюсь, долго мне ждать не придется. Толстуху как ветром сдуло. Вымыться удалось уже через десять минут. Вода была горячей, мыло пенилось и мылилось, пахло розами и отлично промывало волосы, потом Алаис растерла по коже ароматическое масло, и подумала, что в жизни есть и хорошие моменты. А бледно-голубое платье… Ну что, переживем. Это на матери и сестре с их золотыми локонами и теплыми оттенками они смотрелись. А Алаис оно превращало в ходячую смерть, иначе и не скажешь. – Тьерина, вы просто великолепны! – Катишь затянула шнуровку сзади на платье. Алаис посмотрела на себя в зеркало и поморщилась. Бледная моль с косой и рядом с ней шлюха в дешевом платье. Надо бы обсудить это с супругом, да раздарить девицам часть материнских платьев, пусть хоть на людей похожи станут. Обед она уже посетила в Большом Зале. Таламир предсказуемо посадил за стол все свое отребье. Алаис поступила примерно так же. Сама устроилась напротив Таламира, а девицам приказал сесть слева и справа от себя. Правила здесь, кстати, были похожи на земные. Муж и жена друг напротив друга, а в остальном чередование мужчина-женщина, более почтенные ближе к хозяину и хозяйке, остальные подальше… Таламир оглядел это представление, и одобрительно кивнул. Хотя сама Алаис его точно не радовала. Ничего, прорвемся. После обеда Таламир подозвал Алаис к себе. – Дорогая невеста, вам может понадобиться помощь управляющего. – Управляющего? Он выжил? Память Алаис хранила образ толстенького господина Сарна, вечно с какой-нибудь счетной книгой под мышкой, вечно бормочущего себе под нос какие-то цифры. Воровал он у герцога? Наверняка. Но придерживался того мнения, что воровать надо незаметно и с прибыльного дела, так что Карнавон процветал под его чутким руководством. – Нет. Позвольте познакомить вас. Господин Кром. Господин Кром у Алаис симпатии не вызвал. За версту было видно – выжига, плут и подхалим. Из каких соображений Таламир поставил его управлять хозяйством – непонятно. Разве что этого и повесить не жалко. А если он Алаис подставит, жених тоже не в претензии будет. Подумаешь – невеста! Будет свое место знать, так-то. Алаис, надеясь, что выглядит достаточно герцогственно (величественно выглядеть ей не удастся, не в этом платье и не после болезни, но жест должен быть привычным, словно дыхание), протянула руку для поцелуя. – Надеюсь, господин Кром, что вы не подведете монтьера и будете служить ему верно и честно. И уже читала ответ в глазах. Честность? Это что еще за слово такое незнакомое? Господин Кром его первый раз в жизни слышал, однозначно. Будет воровать. Сказать Таламиру? Вот еще не хватало. Если спросит, тогда и скажем, а в остальном – Алаис пока его планов не знает. А инициатива наказуема. В любом мире. Господин Кром еще рассыпался в уверениях, а Алаис уже улыбалась будущему супругу. – Искренне надеюсь, что закупку продуктов господин Кром возьмет на себя? Я ведь не смогу выехать из замка, чтобы лично переговорить с поставщиками, отобрать что получше и подешевле…? Таламир кивнул. Не сможет. И предложение выглядело логичным. Противоречий в поступках Алаис он не усматривал. Жить девчонка хочет, вот и выслуживается. И в чем-то она ведь права, пока не родит одного, а лучше двоих-троих детей, она ему будет нужна. Это в их общих интересах. Вот потом… Да и потом она может быть нужна. На своем месте, но всяко пригодится. Таламир был неглуп, и отчетливо понимал, что есть вещи, которых мечом не возьмешь. Он может завоевать себе земли, но не родословную. Хотя может сказать, что он – великий предок своего рода, но этому надо учиться! Да, и вот у этой мелкой пакости – тоже! Она-то высказала это вслух, а он не знал. Обидно? Нет, обидно не было. Было скорее желание вытряхнуть из будущей супруги такие полезные знания и навыки, или передать их своим детям. Чтобы никто не смел драть перед ними нос. По отцу они будут – Таламир, по матери – Карнавон, а это не кот нассал! Это – родословная! Задумавшись, Таламир даже и не заметил, что все ждут его решения. И только когда движение – Алаис устала ждать и отвесила супругу полупоклон, привлекло его внимание, понял, что от его ждут ответа. Алаис же поняла, что будущий супруг ничего не слышал и вежливо кашлянула. – Монтьер, вы же согласны, что надо сначала определить, чем мы располагаем, а потом ехать за провизией? – Да, тьерина, согласен. – А кое-что можно начать уже сейчас? Сколотить столы для угощения, навесы, на случай дождя… – Вот и занимайтесь, – рыкнул Таламир, не желая признать, что для него это китайская грамота. – Кром, ты понял? Чтобы все было на высшем уровне! Кром активно закивал головой. Алаис пожелала, чтобы та отвалилась напрочь, но увы. Боги не услышали. Таламир посмотрел на это, да и вышел из зала. Алаис хищно посмотрела на нового управляющего. Ну…. погоди! Кром поежился, но было уже поздно. – Итак, господин Кром, возьмите хозяйственные книги и предлагаю начать с винного погреба. * * * Алаис сбивалась с ног. Ревизия кладовок, продукты, ледник, ткани, кожи, галантерея, зерно, вино… в этом мире замки могли жить на полном самообеспечении. Подсчет того, что нужно будет ради праздника, что надо будет заказать, докупить, предоставление списков Таламиру, одобрение хозяином, заказы… Тут Алаис и попробовали на прочность второй раз. Так-то прислуга хоть и кривилась, хоть и шипели вслед, но при ней рты не раскрывали и приказания выполняли. Кухарка донесла до всех политику партии, и народ предпочел не связываться. Не стоит выражение своего презрения поротой задницы, ой, не стоит. Хотя так думали далеко не все. * * * – Это – что!? Алаис пнула ногой стол. Сооружение пискнуло и пошатнулось. Надо было сколотить несколько десятков столов для солдатского угощения. Вот плотники и работали, но кто-то явно схалтурил. – Роза! Орать на проститутку было, что на тот стол. – Кто делал этот стол? Молчание. Алаис обвела взглядом десяток плотников, который столпился вокруг. – Кто? Делал? Этот? Стол? Опять молчание. Круговая порука? Вам же хуже! – Кто старший в артели? Опять молчание. Но взгляды скрестились на одном из плотников, здоровущем мужике лет тридцати. Алаис перевела взгляд на солдата, который неотлучно следовал за ней. – Взять его. И выпороть на конюшне. Двое из четырех ее сопровождающих вмиг подскочили к мужику, завернули тому руки за спину, согнули, так что он шлепнулся перед Алаис на колени. – Пятьдесят плетей, – равнодушно произнесла девушка. – Помилуйте, госпожа! О, немой заговорил? Понял, что это не пустые угрозы. А пятьдесят плетей – это либо смерть, либо увечье, либо (если очень-очень-очень повезет) просто болезнь, но долгая, не менее полугода. Если нет заначки на черный день – все равно смерть. Алаис прищурилась.