Посмотрим… Но начало хорошим отношениям было положено. Уэльстер, Кардин. Мария въезжала в столицу без лишней помпы. Тихо, скромно, чуть ли не в тайне. Но едва не светилась от счастья. И оказавшись во дворце, сразу бросилась к Милии. – Милли! Эд! Кор!!! Милия обняла девочкку и от души разрыдалась. – Мария! – Я так волновалась… – Я чуть с ума не сошла от беспокойства… Слезы, сопли, признания… Нельзя сказать, что Милия и Мария стали словно мать и дочь. Но – они обе помнили ТУ жизнь. До бунта. Когда был жив Гардвейг, и не было ничего плохого, и… и помнили они ее примерно с одной и той же стороны. Им было о чем поговорить, и о чем поплакать, этим они и занялись. Милия рассказала падчерице о планах на ближайшее время. Первым делом шла коронация Эдвина. Встреча с дворянским собранием, признание регента. Потом – помолвка Марии. Все же она до конца не состоялась… вот, пусть ее еще раз отдадут в Ативерну. Ивернейцы? Да… не гнать же их из страны? Но конечно, наглость! Вот так лезть к чужой невесте… Ну, ничего, им скоро уезжать. Что думали на этот счет сами ивернейцы, никого не волновало. Главное, что они делали хорошую мину при плохой игре. Не получилось у них с Марией? Ну… не очень-то и хотелось. И с Уэльстером не получилось? Зато мирный договор есть. Альтрес Лорт сделал вполне аристократический финт ушами, и свалил ивернейцев на Милию. А что? Пусть ее величество ими занимается. Милия возражать не стала. Ей было не до возражений, надо было готовиться к коронации сына. Глава 8 Последствия войны и радости мира Коронация. Красивое это зрелище. Но каково маленькому ребенку? Об этом Альтрес Лорт решил серьезно поговорить с альдоном Петерсом. Ну, представьте себе? Регалии, церемонии – и малыш. Который даже тяжесть короны не вынесет. Конечно, надо урезать осетра до селедки, а именно, что можно – сократить, что можно, выкинуть… и сохранить законность коронации перед лицом Альдоная, и что важнее, народа. Дворянства. Ведь наверняка! Обязательно найдется какая-нибудь сволочь, которая будет бунтовать, протестовать, попробует воспользоваться ситуацией, Альтрес был уверен, что всех не додавит. Природа человеческая такова, обязательно кому-то покажется, что власти мало. Или денег. Или обидится на что-то. Один, вон, обиделся. А потому все должно быть законно. Альдон Петерс успокоил графа, сказав, что церемония давно отработана. И даже привел несколько примеров из истории. Не первый раз на престоле оставался ребенок. Его коронуют, а регент… Регент должен быть один – по идее. Чаще всего, это была королева-мать. Но Милия… Альтрес решил зайти к ее величеству и поговорить. И кто бы сомневался – наткнулся на ее высочество Лидию. Вот кого бы век не видеть! Злила она королевского шута, раздражала, нервировала… почему? Альтрес не разбирался в своих чувствах, не до того. Злит – и пусть ее, проще не общаться, чем сейчас что-то анализировать. Да и он не слишком приятен ее высочеству, сразу видно. Вон как серыми глазами блестит. Если бы кто-то сказал этим двоим, что они друг другу нравятся, и Альтрес и Лидия только рассмеялись бы. Нравится? Да вы о чем? Этот надменный негодяй? Эта сухая библиотечная мышь? Ни-ког-да! Сказать было некому. Лиля, которая могла ляпнуть нечто подобное, все время проводила в госпитале. Мигель сбежал в посольство от дамского цветника. А Милия была женщиной мягкой и деликатной. И ничего подобного сказать просто не могла. По определению. Альтрес вежливо поклонился и попросил оставить их наедине с Милией. Дамы повиновались. И выплыли (почти выскочили) в дверь ворохом встревоженных бабочек. Альтрес молча смотрел на королеву, пока Милия не кивнула ему на кресло рядом с собой. – Альт, присядь, прошу тебя. Ты меня пугаешь… Альтрес грустно вздохнул. – Милия, я хотел бы поговорить о коронации. – А что тут говорить? Эдвин – король, ты – регент… что-то не так? «Не так»… Да, кое-что не так. К примеру, клятое дворянское собрание. И альдон намекал… Конечно, Милия, как регент для них намного выгоднее, чем Альтрес. Но… править-то придется ему. А если за каждым приказом бегать к королеве… тут такое начнется! – Я хотел так. Но дворянское собрание против. Милия сверкнула глазами. – Вот еще! Не их это дело… Альт, я тебе доверяю! – и уже тише, жалобнее. – Альтрес, миленький, я ж не справлюсь. Я не смогу, просто вообще не смогу. Лиля повторяет, что я должна ради своих детей быть сильной, но я не смогу быть такой все время. Рано или поздно меня согнут сломают… я знаю, что ничего хорошего не будет. Пожалуйста… не надо! У Альтреса немного с души отлегло. – Милли, ты мне веришь? – Да.