То есть людь. Один амбал, размером с двух Тернов преградил нам дорогу. Наивный. Легкое движение руки Керрона — и бедняга оседает на пол, сильно размышляя о судьбе своих внутренностей. Да, элвары отлично знают расположение болевых точек на теле человека. Одно легкое движение рукой — и человек прекращается в комок боли. А еще так и убить можно. Следующей стала экзальтированная дамочка лет пятидесяти, очень похожая на сушенную воблу. Все задрапированная в черное и с платком на голове, она храбро ринулась к нам наперерез. Ее не испугали даже клыки Эвина. Впрочем, такие и сенбернара загрызут, если им покажется что собака — атеист. — Здравствуйте! Я рада, что вы пришли в нашу скромную общину… — А по виду и не скажешь, — протянула я. Дамочка удивилась. — Я действительно вам рада. — А вы меня не интересуете. И скромность вашей общины явно преувеличена. Дама на миг задохнулась. И Эвин рявкнул. От души. — Кто тут главный, — аристократически высокомерно осведомился Терн. Лицо его было исполнено этакой царственной брезгливости,… в захудалую церквушку явился Король. Имеющий полное право карать и миловать! Да и запалить местное сооружение со всех восьми концов, если пожелает. Властность была у него в крови. И дамочка это почувствовала. Потому что молча махнула рукой куда-то вглубь. А может, помогли клыки Эвина, дружелюбно поблескивающие аккурат на уровне ее живота. Мы шли. Красиво. Громко стуча ботинками и каблуками по плиткам пола. А дорогая, кстати, плитка. Одними молитвами на такую не заработаешь. — Посмотрим. Пообщаемся с кем-нибудь из местного руководства. — Солнце мое, что бы мы без тебя делали? — Конечно, вы ничего не смогли бы сделать. Разнести эту церковь на мелкие кусочки — несложно. А вот найти все концы… — Скромный ты мой… — Очень скромный. И я рад, что ты это понимаешь. Эй, а вот пихаться не надо! И щипаться тоже. Дискредитируешь мой светлый образ в глазах собравшихся… — Чтоб я тебе еще дала в руки учебник по политологии… Но далеко нам пройти не удалось. Навстречу нам выскочил человечек невысокого роста, темноволосый, круглолицый, ужасно похожий на Винни-Пуха. Так и хочется обнять и потискать. Почему-то такие типы с первого взгляда внушают доверие. — И отлично этим пользуются. — Да? — Конечно! Посмотри, как глазки светятся, какая улыбочка, какая доброта на лице,… а внутри в основном одна мысль «Кто это такие и сколько можно с них поиметь». — Много. Проблем. По лицу супруга скользнула улыбка. — Петр Михайлович Солженицын. Не родственник, нет? — Подозреваю, что мы из одной ветви со знаменитым писателем. Знаю, грех гордыни… А простите, откуда вы меня знаете и чем мы обязаны вашему приходу? — Самой малостью. Янка Немоляева — знакомое имя? — Яночка? Очень милая девочка да, я знаю ее, а что? — Вы сегодня же поговорите с ней, объясните, что вы ей вешали на уши лапшу — и попросите больше никогда сюда не приходить. Иначе ваше капище просуществует очень недолго. — К-капище!? — мужик аж заикаться начал. — В-вы мне уг-грожаете? — Нет, — спокойно разъяснил Терн, так же впиваясь взглядом в одну точку посреди его лба. — Угроза — это когда пугают. А я просто обещаю. Винни-Пух выпрямился, стараясь стать внушительнее. — А я вам обещаю, что если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я вызову полицию! И обещаю вам грандиозные неприятности! Нас пытались травить, давить… — Асфальтоукладчиком? — поинтересовалась я. Петр Михайлович хватанул ртом воздух. — И цианидом? — добила я. — Я вам обещаю именно эти приятные ощущения. Я понимаю, вы привыкли паразитировать на тех, кто слаб духом, кто не может сам справиться с навалившимся горем, но Янка не одна. У нее есть сестра, есть отец — и она им нужна! И я не желаю, чтобы моя подруга маялась дурью! Петр Михайлович кое-как выдохнул — и разразился речью. — Неужели вы не понимаете! Люди должны ходить в церковь! Если бы в вашей душе был Бог, то вы бы стремились туда, где каждый камень говорит о Боге, где находятся Его изображения, где славится Его имя, где ощущается Его присутствие и благодать! Это Его воля — чтобы мы ходили в храм! В душе у нас Бога нет! Там и осуждение бывает, и раздражение, и мысли черные — а это же не Бог! И освободиться от этого ужаса, и бороться с этим можно только с Божьей помощью. А обычный человек со такими вражьими мыслями справиться не может, даже если очень захочет! Зато когда он приходит в храм, во время общей молитвы священников и прихожан на специально приготовленные в алтаре хлеб и вино сходит Дух Святой, и они становятся истинными Телом и Кровью Христовыми. И люди, которые в нашей церкви причащаются Святых Христовых Тайн, знают, что они получают великую освящающую силу, исцеляющую и душу, и тело. Господь сказал: «Ядый Мою Плоть, и пияй Мою Кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем»… Терн весело расхохотался. — Вот как? Племя каннибалов-людоедов? Священник, или как там это называется в местном капище, побагровел до предела. Сейчас он уже напоминал ошалевший томат. — Господь заповедовал нам посещать храмы… И я добила. Холодно и расчетливо. — Вы, любезнейший, заблуждаетесь. Бог давал свои заповеди один раз. Гражданину Моисею, на горе Синай, на двух скрижалях. И там нигде не сказано о посещении храмов. Зато сказано не творить себе кумира. — Господь сказал чтить день субботний… — Но не более того. Он не указывал, КАК его чтить. Соответственно, Янка может прийти в ваш храм еще один раз. Если вы не выпроводите ее отсюда, вам будет весело. Но недолго. Я внятно выразилась? — Вы… вы… Я даже немного испугалась. — Любовь моя, его кондратий не хватит? — Какая нам разница? Ты знаешь, чем они тут занимаются? — Чем? — Уже порядка сорока человек переписали на эту шарашку все свое имущество… И Янка — одна из планируемых… — А Катька? — А Катьку планировали довести до отчаяния. У нее ни связей, ни денег, ни-че-го… сама бы пришла… — Твари, гады, сволочи! — Это понятно. Но пока надо попрощаться. Ты же видишь, добровольно они нам Янку не отдадут… — Ага… — Да — мы. И советую прислушаться. Иначе разговор с вами будет короткий. Всего НЕ хорошего. Мы развернулись — и вышли в том же порядке. Обошли церковь вокруг. И позвонили Катьке. Подруга откликнулась почти сразу. — Чего боится Янка? Змей и лягушек. Говорит, они все склизкие, земноводные… — Понятно. Я попрощалась и повесила трубку. План начал вырисовываться. Поджигать эту дрянь со всех четырех сторон? Можно. Только не нужно. Она стоит посреди частных домишек. Старых, дряхлых, малейшая искра — полквартала выгорит. Сколько народа без крыши над головой останется. — Возможно, для них это лучший вариант? — Милый, от нашей власти они помощи не дождутся. Но ты одобряешь мою затею? — Безусловно. Давай посоветуемся с ребятами. Выполнять-то им. — Я могу… — Пока — нет. Ты еще недостаточно восстановилась. И можешь оперировать только самыми простыми и легкими заклинаниями. Сама знаешь. — Знаю. — Вот и потерпи немного. Все лучше, чем остаться калекой…