— Ребята, это всего лишь штамп в паспорте. Если хотите — подпишите еще и брачный контракт. Типа, каждый при своем и никто ни на что не претендует. А я схожу в институт. — А ты сможешь? Ты только начала восстанавливаться… — Разумеется. Но ребята помогут. Из Эвина выйдет прекрасный пес-призрак… Терн расплылся в шкодливой усмешке. Он также понял, что я хочу сделать с подонком. — Ну? Согласны? Ребята переглянулись. Кивнули. — Вот и отлично. Гошка, сходите завтра, подайте заявление. Заодно Лида будет вне подозрений. И чтобы завтра вечером вы были где-то, где вас могут увидеть как можно больше людей. Лида чуть побледнела. — Вы его не убьете? — Нет. Руки еще марать об эту сволочь. Как зовут сволочь, кстати? Имечко я и так знала, но не открывать же детям все наши способности? Еще не хватало! — Профессор. Козлимник Алессандр Парисович. — Не поняла? Откуда имечко? Не Александр? — Нет. У него предки были повернуты на древних греках, изучали, даже диссеры писали. А дитятко подалось в математику. — Ясно. Значит, устроим ему показательную экскурсию по царству Аида, — криво ухмыльнулась я, вспоминая мифологию. — Но… — Меньше знаешь, лучше спишь. Лида кивнула, опуская ресницы. — Так-то. И расскажи подробно — что, как, где, сколько… * * * Следующий день был посвящен разработке плана и подготовке. А ближе к вечеру, когда на кафедре гарантировано никого не оставалось, мы пошли на дело. То есть пошла я. Я еще не могла бросаться огненными шарами, но заклинание иллюзии уже держала. И даже могла показать что-то отвлеченное. А почему нет? На электронный ящик мерзавца упала коротенькая записка: «Я не желаю выносить это дело на всеобщее рассмотрение. Прошу Вас быть на кафедре в 6-30 вечера. Лида М.» Этого хватило. И я с удовольствием пронаблюдала свет, горящий в окне кафедры. А потом толкнула дверь — и вошла. Специально завернулась в бесформенную хламиду, махнула удостоверением личности — и проскользнула внутрь. Терн даже такими приемами не пользовался. Набросил невидимость и прошел. Вместе с Эвином, Лергом и Керроном. Только турникет качнулся. Я предупреждала о наличии камер. Им-то глаза не отведешь. Но зато прекрасно сработал клочок тумана, насланный Лергом. Маленькое черное облачко тумана на пару минут приклеилось к объективу — и ребята проскользнули внутрь, пока охрана пыталась понять, что же у них не в порядке. Товарищ Козлимник (для краткости мы уже сократили его до Козла) ждал меня на кафедре. По дороге я скинула хламиду, вручив ее Терну. Сделала поглубже декольте. Взбила волосы. И вообще была в полой боевой готовности. Чем хороши иллюзии? Да тем, что одну из них можно легко поменять на другую. Жители мира магии могут их распознать. Хоть и не все, но многие. А в мире техники… Я открыла дверь и проскользнула внутрь. — Алессандр Парисович, добрый вечер. — Здравствуй, Лидочка. Рад тебя видеть. — Вижу, что рады, — не пошла я на контакт. — Что значит ваше поведение вчера утром? Я специально пришла прояснить все, чтобы между нами не было неясностей. Могла бы и не спрашивать. Масляная улыбка на губах негодяя была омерзительна. — А разве не ясно, что оно означает? Вы — молодая привлекательная девушка. Строго говоря, главное ваше достоинство — это ваша внешность… Я аж вскипела. Это Лида-то? Безмозглая кукла Барби? Да мой супруг утверждал, что при хорошем образовании она стала бы не хуже Лери. А может еще и станет. А Ее Высочество Дилера уже год как возглавляет королевский фискальный кабинет. В переводе — проверяет всю бухгалтерию, на которую ее бросает король, по достоинству оценивший невестку. Даже когда она была беременна, все равно что-то считала и проверяла. И ежели вы думаете, что от нее ушел хоть один казнокрад, вы так больше не думайте! А тут! — А что — мои мозги уже ничего не стоят? — ледяным тоном поинтересовалась я. — И то, что я связалась с вашей аспирантурой, куда даже чтобы откосить от армии — и то не идут? — Это конечно, важно. Но вы же понимаете, что женщина и математика… — Полагаю, Софья Ковалевская об этом не знала, — парировала я. — А в личной жизни вы придерживаетесь ее принципов? Вспомнив, что знаменитый математик отнюдь не была ханжой, я мерзко улыбнулась. И парировала. — Только с теми, кто мне нравится. — А с теми, от кого зависит ваша дальнейшая судьба? Хотите после защиты остаться на кафедре? Да и вообще — хотите защититься? — Представьте себе — хочу. — Я так и думал. Иначе вы бы не явились сюда в таком очаровательном платье. Вы же понимаете, какое впечатление производите. Я издевательски рассмеялась. — Возьми платок. Прикрой нагую грудь. Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь греховным помыслам и вожделеньям грязным… — Что? — растерялся Козел. — Неужто же вы так подвержены соблазнам, что вожделения не в силах побороть, нечаянно вблизи узрев нагую плоть? Вы, как я погляжу, уж чересчур горячий. А я — похолодней. И чувствую иначе. Явись вы предо мной, в чем родила вас мать — перед соблазном я б сумела устоять. — Не понял? — Неудивительно. Это «Тартюф», Мольера. Классика всегда актуальна, не так ли? Даже через триста лет находятся подонки и ханжи — и находятся зависимые от них несчастные. «Подонка» профессор Козлимник стерпел. И холодно поинтересовался: — Вы понимаете, чего лишаетесь? — Лишаюсь? А кто сказал, что я — откажу? Нет уж. Давайте проясним вопрос. Я сплю с вами… два года? До защиты? — Эээээ….. — Ну вот. Как приставать — так первый. А как признать — в кусты? — Ээээ….. На этот раз блеяние вышло более отчетливым. — Так вот. А вы делаете из меня кандидата наук. И не препятствуете дальнейшей карьере. Ни в каком ее виде. Так? — Почему бы нет? Если вы мне предложили? Ах, я предложила? Ах ты с… сын собаки женского рода!!! — Девочка, успокойся. Рано. Пусть он сначала тебя обнимет. Присутствие за дверью любимого супруга помогло собраться. И я поправила прядь волос. — Если насилия не избежать, лучше отдаться, пока просят, а не угрожают, — улыбка вышла кривой и злой. — Ну, иди ко мне, мой козленочек… Товарищ Козлимник сделал ко мне шаг. Второй. Третий. Гнусный шепоток ударил в уши. — Тебе будет хорошо, обещаю… Покрытые старческими пятнами руки готовы были сомкнуться вокруг меня. В нос ударил омерзительный кисловато-затхло-гнилостный запах. И я активизировала заклинание. Я не зря цитировала Мольера. Классика бессмертна. Правда, профессору наверняка было не до детских мультфильмов, когда красотка в его руках вдруг превратилась в огромного волка, стоящего на задних лапах — и оскалила зубы. Эвин, проскользнувший со мной в лабораторию, и незримо стоящий за моей спиной, торжествующе взрычал.