Плащ слетел мне на плечи. – Едем! * * * Карета мерно покачивалась на ходу. Майло Варн излагал события – как и положено слуге из хорошего дома, весьма сдержанно. – Госпожа графиня слишком близко к сердцу приняла происки недостойных людей. Ей бы поговорить как следует с господином графом, а она поверила. И… Если я правильно поняла ситуацию, что-то – или кто-то – сильно расстроило знатную госпожу. Настолько, что та легла в ванну и перерезала себе вены. Истечь кровью не успела – служанка помешала. Поднялась суматоха, госпожа графиня впала в истерику – и пригласить кого-то из знакомых лекарей оказалось решительно невозможно. Репутация благородного семейства висела на волоске, тут-то обо мне и вспомнили. Я пристально поглядела на камердинера. – Господин Варн, тайну я, конечно, сохраню. Но вы понимаете, что человек не просто так решает свести счеты с жизнью? Там, где один раз не дрогнула рука, там и второй раз себя ждать не замедлит? – Не сомневаюсь, что это было недоразумение. Господин граф разберется. Я как раз в этом сильно сомневалась. Но… посмотрим? * * * Особняк графа встретил нас россыпью огней в окнах. Там не спали, там что-то случилось. Или это просто мне так кажется, потому что я знаю правду? На крыльце нас встретила симпатичная полненькая женщина лет тридцати. – Господин Варн! Наконец-то! А это… – Лекарка. Госпожа Ветана, – представил меня камердинер. И меня тут же ухватили за запястье. – Пойдемте! Скорее! Госпожа очень плоха! И преувеличением это не было. В симпатичной комнате в розовых и золотистых тонах на кровати под балдахином лежала темноволосая молодая женщина. И одного взгляда на ее лицо было достаточно. Темного крабом! А ведь могу и не спасти… Вокруг суетились несколько женщин, причитали, мешались друг у друга под ногами, пытались чем-то напоить несчастную… Графиня не реагировала на их усилия. Тонкие запястья были перехвачены чем-то вроде полотенец, но красные пятна все равно расплывались на ткани, бордовыми розами расцвечивали кровать, а лицо ее было пепельно-серым. Да, это не попытка поиграть на нервах окружающих. Это более чем серьезно. – Все – вон! – рявкнула я. Слуги зашумели и кое-как направились к дверям. – Живо!!! На этот раз вышло втрое лучше. Курятник попросту смело. Я подошла к кровати. Коснулась запястья, нащупала пульс. Светлый, что ж ты с собой сделала, дурочка? Мощная кровопотеря, это и к гадалке не ходи. Хорошо, если сухожилия уцелели. Я осторожно сомкнула пальцы на тонких запястьях. Вот так, расслабиться, настроиться на женщину, вдохнуть, выдохнуть… Темного крабом! Дважды! Под моими руками, пульсируя, угасали не одна, а две жизни! Эта дуреха ждала ребенка! И она умирать собралась? Убивать себя?! Ребенка?! Ну уж нет! Во мне словно огонь вспыхнул. Что-то темное, злое поднялось со дна души. Тут женщины на все идут, чтобы ребенка выносить, а ты, дрянь такая!!! И сила выплеснулась одним ударом, ломая и снося все преграды. Скрытность? В этот миг я забыла обо всем. Появись тут дюжина храмовников, и то не помогло бы. Сила хлестала из меня, жестко и беспощадно приводя женщину в чувство. И я едва-едва успела остановить себя, когда начали затягиваться раны на запястьях. Повезло, как это ни назови. Большая часть силы ушла на то, чтобы эта идиотка не скинула ребенка. Остальное – чтобы восстановить кровь. Иначе она бы сейчас бегала молодой горной козой, а я лежала полутрупом. А так вовремя успела перехватить контроль, понимая, что бабушка меня мало порола в детстве. Нельзя, нельзя в каждого душу вкладывать, но иначе-то мы не лечим! Наша сила – от самой жизни, а где вы видели равнодушную и холодную жизнь? Женщина зашевелилась и посмотрела на меня. – Зачем?! Пусти, я умереть хочу! ХЛОП! Пощечина прозвучала оглушительно громко, на бледной после кровопотери щеке расцвело здоровенное алое пятно. – Добавить?! – Пусти! – завизжала больная уже в голос. И я не сдержалась вторично, но – уже без всплеска силы. На лицо аристократки обрушились еще две пощечины. – Умирать она собралась? Нет уж, милочка, роди ребенка – а потом хоть сдохни! – Я не хочу этого ребенка! Не хо-чу! Я отвесила ей еще одну пощечину. – А придется! Ты из-за ребенка себя убивать собралась?! – Не твое дело!!! – Не мое. Но и умереть я тебе не дам! – Да ты! Да кто!!! Графиня завизжала, теряя всю свою привлекательность. Из визга можно было понять, что ее выдали замуж насильно (вот новость-то, а? да у нас половина высшего света так живет, а вторая – по расчету), что она любит другого (и кто ей мешал?) и что этот другой женится! А она! А он! А ей жить больше незачем! Замечательно! И, не придумав ничего лучше, эта идиотка выпила что-то, чтобы разжижить кровь, и полоснула по венам. Шансы помереть у нее были неплохие, но тут Темный принес меня. – Темного крабом! Как не повезло ребенку! Еще не родился, но ведь у такой дуры! Ох. А вслух это высказывать не стоило. Но, сбитая с толку выплеском силы, я контролировала себя чуть хуже. Обычная лекарка не позволила бы себе лишнего, но я-то почти равна графине! – Как ты смеешь меня судить?! Женщина завизжала, уже окончательно теряя человеческий облик, влетели слуги, справедливо рассудив, что если так орет, то точно не сдохнет, и уставились на меня. – Прижмите ее к кровати! – рявкнула я. – И воды! Живо!!! За водой далеко ходить не пришлось, принесли уже. Вот ковш я и опрокинула на голову истеричке, а из второго принялась пить сама. Хороша водичка. Колодезная, студеная, аж зубы заломило. Видимо, у графини тоже что-то заломило, потому как визжать она перестала. Только глазами хлопала. С ней! Поступили подобным образом! КАК?! Как такое могло случиться? Почему не разверзлась земля под ногами (пол второго этажа) и я не провалилась куда-нибудь (на первый этаж), почему меня не разразило молнией или громом, как я вообще смею существовать на этом свете после своей выходки?! Смею вот. – Браво! В дверях стоял мужчина в роскошном камзоле темно-синего цвета. Симпатичный брюнет лет сорока. Портили его только длинноватый нос и черные густые брови, сросшиеся на переносице: придавали лицу мрачноватый вид. Но это же не помеха? Улыбайся чаще, и будешь привлекательнее. А так рост высокий, фигура отличная – узкие бедра, широкие плечи, – чего еще надо? – Благодарю, госпожа лекарка. Я так понимаю, опасность миновала? – Нет, – мрачно отозвалась я. – Господин граф? – Да. – Мы можем поговорить с вами наедине? И чтобы при этом за вашей супругой присматривало не меньше двоих лакеев, которые смогут пресечь ее порывы? Мужчина подумал – и кивнул. – Прошу вас. Вы сможете ее оставить… безопасно? – Раны не угрожают ее жизни и жизни ребенка, – отозвалась я. – Но состояние души… – Ребенка? – Граф напрягся, как будто его кто-то ткнул иголкой. – Вы сказали – ребенка?