Герцог обвел взглядом поляну – и не стал задавать глупых вопросов вроде «Кто?», «За что?» и «Почему?». Вместо этого в его руке блеснула шпага. – Защищайтесь, Реньи. – Милорд? Граф даже попятился назад. Губы герцога искривились в неприятной улыбке. – Впрочем, можете и не защищаться. Я не стану называть убийство заведомо более слабого противника дуэлью. – Милорд, не надо! Я смотрела на графа – и не узнавала. Куда и девалась самоуверенность? Наглость, надменность, высокомерие – все чувства словно стерли с его лица мокрой тряпкой, остался только страх. Лютый, безудержный страх, до дрожи в коленках и мокрых штанов. Герцог не стал спорить. Он просто атаковал. Быстро и жестко. И вновь я увидела разницу школ. Граф мастерски владел шпагой, он наслаждался поединком с Польмером, он играл, показывал красивые финты, мучил мальчишку, как мышонка. Герцог же… Герцог не разменивался на такие глупости. Всего несколько движений кистью, два шага. Звенит отлетевшая шпага графа, тот хватается за пробитую кисть, умоляюще глядит на герцога, но тот и не думает жалеть врага. Второй удар следует точно в горло. От такого тоже умирают, но не сразу, пара минут у графа есть. И мне почему-то кажется, что герцог специально поступил именно так. Кровь за кровь, жизнь за жизнь. Секунданты молчали, словно им языки отрезали. Даже между собой не переговаривались. Герцог бросил беглый взгляд на умирающего графа, потом посмотрел на секундантов. – Шелт, Альтен, доставить тело Польмера к нему домой, лично рассказать родителям, как получилось, что они лишились сына. Верон, Клинт, доставите тело графа и расскажете обо всем его жене. На улаживание дел у вас пять дней, после этого поступите в распоряжение капитана Каррера, третий гвардейский полк. Вопросы? Вопросов ни у кого не было. Даже у меня. Мы пронаблюдали, как герцог уезжает с поляны, а потом я развернулась и отправилась домой. Если напрямик, через дюны, идти тут тоже недалеко. Услуги мои не понадобились, а что герцог обо мне забыл… это и к лучшему. Еще как к лучшему! Польмера жалко, мальчишка ведь. Но зато и граф получил по заслугам, и это было очень приятно. * * * Рамон Моринар злился. Не герцогское дело бегать по каждой дуэли, это верно. Но иногда… Польмер, сопля зеленая! Додумался – удрал втихаря! Нашел, кого вызвать – Реньи! Известного бретера! За друга он мстил! И ведь выждал время, чтобы все про него забыли, и сорвался. Болван малолетний! А каково герцогу увидеть с утра у себя на пороге бледную от волнения баронессу Верандуа, протягивающую письмо? – Ваша светлость, вот… Письмо было адресовано Криталю, содержало завещание Атанаса Польмера и разъяснения. Мол, отомщу за друга, а потому не поминайте лихом, если что. Видимо, отдал слуге перед дуэлью, тот сразу и отнес. Нет бы вечером… С-сопляк! Выживет – выпорю! Места проведения дуэлей герцог знал наперечет. Опоздал потому, что сначала проверил то, которое ближе к городу. Опоздал. Мальчишка сломанной игрушкой лежал на траве, секунданты переговаривались, Реньи стоял с видом победителя, и это окончательно взбесило Рамона. На девчонку он и внимания не обратил. Сначала. Увидел потом, когда спросил про Атанаса. Лекарка и не думала оказывать ему помощь, точно знала, что мальчишка мертв. Стояла и смотрела с таким укором, словно он лично убил сопляка. Может, и лично. Не успел, не остановил, пусть не он толкал мальчишку под руку, но… жалко. Рамон так и не понял, что подзуживало его, когда он спрыгивал с коня, когда доставал шпагу. Но скотину Реньи убил с громадным удовольствием. И, если он не ошибся, лекарка смотрела на труп графа с таким же удовольствием. Поделом твари. Рамон раздал ценные указания – и только тут вспомнил. Ну да. Та самая девчонка. С праздника. А он так и не узнал про Лорака… Надо бы сегодня проверить, и если что – поедет как миленький на границу. Значит, лекарка? Интересно. Надо подумать, где она может пригодиться. Нет, Рамон не увлекся девушкой, и в мыслях не было. Герцогу нравились более опытные и взрослые женщины, которые знают, чего хотят от жизни и что могут дать мужчине. А эта – зелень мелкая… Но лекарь? В таком возрасте? Тут надо хорошо знать свое дело, иначе не проживешь. Надо бы навести справки о девушке… А как хоть ее зовут? Рамон пометил себе узнать. Если уж судьба второй раз их сводит – это не просто так. Это герцог Моринар знал наверняка. * * * О герцоге я расспросила соседей. Оказалось, что по давней традиции герцоги Моринар – казначеи, министры и сановники, а вот этот выбился из семейной традиции и ушел в военные. И настолько хорошо воюет, что стал первым маршалом короны. Все войска в его ведении, так что он имеет полное право отдавать любые распоряжения. Явиться в полк, например, и послужить на благо отечества. И ему повинуются, будь там хоть трижды графья и четырежды бароны. С королевской семьей герцоги Моринар тоже связаны родственными узами, поэтому лишний раз на их права никто не покушается – себе дороже. Есть у Рамона Моринара и прозвище – Белесый Палач. Когда он был юношей, случился бунт герцога Корвина. И случайно в тех краях оказался Моринар, совсем юный, лет восемнадцати от роду. Вот он принимал участие в подавлении бунта, лично брал замок Корвина штурмом, и, по слухам, не оставил никого живого. Даже детей не пощадил. Вернулся оттуда седой и с прозвищем. Впрочем, в армии его любят, да и король благосклонен. Но лучше с ним не связываться. Это я и так знала. И надеялась только, что про меня забудет. Скорее всего – уже забыл. Подумаешь, лекарка какая-то… много их бегает. Самое забавное, что за присутствие на дуэли со мной расплатились. Деньги принес один из секундантов Польмера, сказав, что не платить долги – недостойно дворянина. И можете меня считать трижды дурой, но эти деньги я раздала по соседям, которые нуждаются больше меня, не оставив в доме ни медяшки. Не хотелось даже прикасаться к этим монетам, словно на них была кровь бедолаги Атанаса. Глава 7 – Госпожа Ветана! Госпожа Ветана! На миг мне показалось, что все повторяется. Такой же солнечный и радостный день, такая же распахнутая ногой дверь и влетевший в нее малек. – Шими? – Госпожа Ветана, помогите! Ренар умирает! – Что?! – Меня отец за вами послал! Помогите, пожалуйста!!! Я схватила сумку и поспешила за Шими. – Что случилось? – Он в порту сейчас… – Опять бочка? – Нет! Ему просто плохо, он весь посинел, у него судороги… – С чего вдруг? – Не знаю! Шими всего колотило, глаза были дикие, руки тряслись. До порта мы бежали по таким закоулкам, которых я век не узнала бы. Но мальчишка вел меня уверенно, и главное – быстро. А остальное – не важно. И снова все повторялось. Вот так же лежали двое на причале, так же стояли над ними люди… Только в этот раз лежал один. Нот Ренар распростерся на пахнущих рыбой досках. Грузчики что есть сил прижимали бьющееся тело и пытались разжать ему сведенные зубы, чтобы мужчина не откусил себе язык. Тело Ренара выгибалось в судорогах, да настолько серьезных, что четверо дюжих мужиков, привыкших таскать тяжести, едва не раскидывало в стороны. Рядом билась в истерике в чьих-то руках госпожа Ренар. Откуда она тут? Впрочем, сейчас меня это не интересовало. Я почти упала на колени рядом с Нотом и, даже не касаясь дара, поняла – дело плохо. Закатившиеся глаза, синеватые губы, пена неприятного оттенка и запаха, судороги… Яд? Откуда? И зачем?! Что же ему дать? Воды, и побольше, промыть желудок. И вызвать рвоту. Накормить углем? Да, и это тоже. Я коснулась висков Ренара, постаралась сосредоточиться – и дар отозвался. Но не яркой вспышкой, как это всегда бывало, а тусклым и усталым отблеском ночника. Безнадежно.