Рамон осмотрел приборы, а потом вдруг улыбнулся – и воздел к потолку руку, несколько театральным жестом. По пальцам герцога побежали искорки огня, над ладонью сформировался крупный огненный шарик. Храмовник побледнел. И истошно взвыли приборы. Повернулись, указывая на герцога, стрелки, засветились драгоценные камни, побежали разноцветные огоньки, словно крича: «Магия! МАГИЯ!!!» А ведь это на меня охотятся. То есть на мага жизни. Видимо, это понял и Рамон, потому что шарик огня впитался в его ладонь, и герцог очень недобро поглядел на храмовника. – Душенапутствие, значит… Бедолага сравнялся цветом со стенкой и явно прикидывал, куда бы удрать. – Эт-то… для очистки… Кто-то поверил? Вот и я – нет. Герцог посмотрел на печальное зрелище, покачал головой и вынес решение: – Ладно, чистите. Но чтобы через два дня тут была приличная молельня. Лично приеду и проверю. Судя по кислой морде храмовника – первой службой будет заупокойная по некоторому слишком наглому герцогу, но Моринар и не подумал обращать на это внимания. Улыбнулся. – Мне нужен полный список всех лекарей и служителей, которые в ту ночь занимались ранеными. Корона требует. – Ваша светлость! – Прибежавший Растум так низко поклонился, что едва пол макушкой не задел. – Такая честь… – Господин… Русум? – Растум, ваша светлость. – Да, именно так. Подготовьте полный список отличившихся в ту ночь. Кто был здесь, кто что делал… Да, ко всем относится. Коронная награда ждет своих героев. Рамон многообещающе улыбнулся, а я вдруг подумала о другом, совсем другом. – Ваша светлость, а почему – всем? – пискнул Харни. – Чтобы никто не соврал, не приукрасил… И да, увижу, что все написано под диктовку – глотку вырву, – проинформировал герцог. А ведь это не просто так, нет. Что ему – мало было бы списка от Харни? Для наград-то? Более чем достаточно. А герцог требует полного рассказа… Зачем? Шарик. Тот самый, извлеченный из раны герцога. Который неясно как туда попал, но точно неспроста. Но если кто-то думает, что я нанималась сюда таскать каштаны из огня и разнюхивать, кто виноват… Э нет! Мое главное желание – спокойно жить и работать, а с остальным герцог пусть сам разбирается. Моринар правильно понял мой взгляд, отвесил на прощание поклон и удалился, сообщив, что через два дня явится за списками, тогда же и молельню осмотрит. Скрипнув зубами, уполз храмовник. Растум перевел взгляд на меня. – Вета, а с чего вдруг такая любезность со стороны герцога? – Любезность? – так же искренне удивилась я. – Он тебе руку поцеловал! Глаза у Линды были большие-большие. Я осмотрела запястье, потом кисть… Ничего нового на них не появилось и не убавилось. – А что в этом такого? – Это же герцог Моринар! – И теперь ему запрещено быть вежливым? Зря я это сказала. В глазах Линды зажегся опасный огонь, и в следующий час на меня бы вывалили всю подноготную, но – ура! Принесли мужчину с ножевой раной, и я отправилась работать. Да здравствуют больные! Гхм… * * * Гентль Шир злобно посмотрел на подручного. – Как так? Моринар? – Сам Палач! Явился, словно его туда приглашали, и заявил, что дело хорошее, надо бы молельню сделать. Гентль даже ногой топнул. Молельню? Всякому отребью? А не жирно ли будет! Он бы вообще таких тварей травил, как тараканов! Ибо недостойны жизни! Вот кому и зачем нужна эта… Эта дрянь помойная? Что они хорошего делают? Жрут, гадят, плодятся как мухи… все! Его бы воля, они давно были бы загнаны в специальные работные дома и трудились на благо высших, к коим Гентль причислял и себя. А что? Маг ведь, хотя и слабый! А потому заслуживает уважения! Мысль о том, что Моринары тоже маги, да и посильнее, чем он, храмовнику в голову предусмотрительно не приходила. Все равно выгонят. – Молельню ему… А приборы куда? – Н-не знаю… Гентль принялся расхаживать по комнате. – Сегодня все было тихо? – Д-да… – Точно? – Ну… Один раз мне что-то такое показалось, но… это могло быть что угодно. – Нет! Это мог быть только маг жизни! – Тогда он. Но или далеко, или рядом, но очень-очень слабо… Гентль задумчиво кивнул. – Либо у нас слабый маг, либо искусный. Вложить в заклинание слишком много силы – известная ошибка. Гораздо труднее воздействовать точечно. Кинуть огненным шаром – несложно, куда как труднее уколоть огненной же иголкой в нужную точку. – Ладно. Поговори с этим… как его? – Растум. – Вот-вот. Поговори с ним и скажи, что тебе нужна еще одна комната. Перенесешь туда приборы, а эту комнату сделаешь молельней. Понял? – Да, служитель. – Тогда иди! Когда за подручным закрылась дверь, Гентль молча возвел глаза к потолку, в этот миг как никогда напоминая Шантра Лелуши. – Светлый, ты видишь ЭТО! С какими идиотами приходится работать! И чего ему на месте не сиделось? Светлый привычно молчал. Видимо, тоже обдумывал, с какими идиотами ему приходится разговаривать… * * * Ночной стук в окна давно не был для меня неожиданным. Правда, увидеть мордочки двух беспризорников я все же не ожидала. Но открыла. – Шнурок! Шнырек! Шнурок был по-прежнему растрепан, вихраст и теперь уже вполне доволен жизнью. Шнырек же… Мне было просто приятно смотреть на мальчишку, которого пришлось собирать малым не по частям! А сейчас почти здоров! Силы-то я в него влила – каждому на зависть! – Здрасте, госпожа Ветана! – хором проговорили мальчишки. – А мы вам рыбки принесли! Рыба была шикарной. Свежепойманной и еще хлопающей жабрами. Но… так я и поверила, что ради благодарности они пошли ночью ко мне. Да еще с рыбой. – Ну, раз сами принесли, сами и чистите, – усмехнулась я. – А я сейчас поджарю. Будете? У мальчишек явственно потекли слюнки. Но… Слово взял Шнурок, как более опытный. – Госпожа Ветана, вы уж простите… Мы по делу. – Что случилось?