– А если нет? – Обязательно выживет! – надавила я голосом. – Учтите, если ребенок не выживет, я вас выставлю на улицу. – За что?! – Вы должны были сразу сказать родителям, что шанса нет, а не подавать им необоснованную надежду! – Тамира нажаловалась? – То есть вы не отрицаете… – Я не собираюсь оправдываться. За три дня станет ясно, что с ребенком все в порядке, и мы отпустим их из лечебницы. Я уверена, что мальчик выживет. – У вас такой богатый опыт? – Намного меньше, чем у вашей наушницы. Зато он весь лежит в сфере лечения людей! – выпалила я. И хлопнула дверью. * * * Карн посоветовал не обращать внимания. – Харни неплохой человек, но шума боится. Что жалобу на него градоправителю накатают, что скандалить начнут… – Все там будет в порядке! – Собака была здоровая? – Нет. – Тогда ребенок действительно может умереть. – Карн! Проверь сам! Все с ним в порядке! Рана не тянет, жара нет. Сто лет проживет, еще и своих наплодит! – Ты так уверена? – Просто вся зараза с кровью вытекла. Из него хлестало, как из поросенка. Я рану проглядывала, она чистая. – Не знаю, что тебе сказать. Давай подождем эти три дня. – Давай. Карн, а почему здесь так грязно? – Потому что на всю лечебницу четыре уборщицы. Сама понимаешь, им медяшки платят. Тут не до тщательности. – И белье ужасное… – А прачек вообще две. – Но мы же… – Мы отдаем стирать свою одежду. И сами за это платим. А город не слишком охотно выделяет деньги. Сама понимаешь, тут приличные люди не лечатся. Я понимала. Но… – Тут как ни лечи, все равно людям плохо! – Вета, это проза жизни. Можешь что-то изменить – сделай. Нет? Не стоит и ворчать по этому поводу. – Несправедливо. – А тебе никто и не обещал справедливости в жизни. * * * Этот вопрос я обсудила с маркизом Терреном при первой же встрече. Но мужчина только покачал головой. – Вета, милая, вы же понимаете, что сколько на лечебницу ни выдели, грязно там все равно будет. – Почему? – Потому что наверняка – уверен! Что ваш… Састум… – Растум. – Не важно. Что он ворует. – Но… – И воровать продолжит любой, кого туда ни поставь. И градоправитель будет смотреть на это сквозь пальцы, потому что попадают к вам туда те, без кого Алетар чище станет. – Не всегда же! – Но там есть палаты получше и палаты похуже, верно? – Да. – Вот и ответ. Кого получше – в чистую палату, кого похуже – туда, где погрязнее. И продолжать воровать. Я просто уверен, что… сколько у вас там уборщиц? – Четыре. – А по штату наверняка штук восемь. Просто четыре на месте, а еще четыре – или родственницы, или любовницы вашего Растума. Поймать его на этом не удастся, но и работать они не станут. И в остальном та же ситуация. Я надулась. – Неужели ничего нельзя сделать? – Хотите, я вас переведу в лечебницу в Белом городе? Я помотала головой. – Бежать от первых же трудностей? Ну уж нет! – Ладно. Подождем. Но когда вам там надоест – скажите. – Да, ваша светлость. * * * Грязь меня бесила. Раздражала. Доводила до невроза и психоза. И я отлично понимала, что если начну отмывать все сама, на больных времени не останется. А ругаться постоянно тоже не выход. Да и не поможет. Вот Бертен каждый третий день ругается, и что? Полы чище стали? Да ни капельки! Но выход таки нашелся. И подсказала мне его мать покусанного мальчика. Они пробыли в лечебнице три дня, симптомов бешенства не обнаружилось, но Карн предложил оставить мальчика на десять дней. И женщина устроила скандал, требуя оставить ее с сыном. Господин Растум облегченно выдохнул, узнав, что симптомов бешенства у ребенка не наблюдается, и дал разрешение. Карн тоже не противился. Ему было интересно понаблюдать за мальчиком, а мать шла бесполезным приложением. Против была я. И так мест нет, а тут еще… Но кузнечиха приятно меня удивила. Когда я зашла в палату, она поднялась мне навстречу. – Госпожа Ветана, спасибо вам. – Пожалуйста, – буркнула я, склоняясь к ребенку. – Как мы себя чувствуем? Рана болит? – Нет. А долго мне тут еще валяться? – До десяти дней. На всякий случай. – Понятно. – Госпожа Ветана… простите, что я вам не поверила сразу. – Светлый простит. – Может… может, я могу чем-то отплатить за вашу доброту?