Сначала я даже не поняла, о чем говорит герцогиня. Дошло только потом. Если второй ребенок унаследует ту же болезнь, что и Алемико Моринар… Вот где ужас-то для родителей. Ждать – и не знать. Или наоборот – знать, что твой ребенок родится больным, и нет возможности ему помочь, никакой нет… Темный с ними, с иголочками. И с болью тоже. По пальцам побежали золотистые искорки. – Не шевелись, ладно? А то мне тяжело… Линетт замерла, даже боясь дышать, а я уже прощупывала своим даром искорку недавно зародившейся жизни. И понимала – да. Могло быть такое. А мы вот сейчас… Сейчас и лечить-то не надо, и сил почти не надо, просто работа ювелирно тонкая. Это вам не мечом рубить, тут словно вышивка бисером. Медленно-медленно. И очень осторожно… * * * Когда все закончилось, я могла только сидеть и дышать. Дышать и сидеть. Линетт тоже сидела в кресле и смотрела на меня с надеждой на чудо. А я даже сказать ничего не могла, казалось, виски разламываются от боли. И скажешь лишь слово, а голова просто треснет… Но у лекаря такая работа – себя превозмогать. – Все будет хорошо… Я еще успела увидеть яркие глаза Линетт. Искрящиеся, радостные, счастливые… А потом ковер как-то быстро понесся к лицу. Ей-ей, это входит в привычку – обниматься с коврами в доме Моринаров. * * * – Ваше величество, у канцлера в доме лежит раненый виконт Леклер. Его величество отреагировал с должной невозмутимостью. Полюбовался на отполированные когти и уточнил: – И кто его не добил? Мысль о том, что Рамон Моринар отпустил живого виконта Леклера, ему даже в голову не пришла. Этот – не отпустил бы. Точно. – Пока не знаю. Меня вообще подняли с кровати часа в три ночи… – Сильным выплеском магии жизни? – Именно! Его величество понимающе кивнул. Он сам был разбужен этой вспышкой, и насмешливо подумал, любуясь на темный Алетар, что теперь о маге жизни не знают только тараканы. А остальные в курсе. Но сам спускаться в город не стал. Если король вынужден заниматься такими вещами, значит, это плохой король. У хорошего найдутся подручные. – И? – И я отправился к этой дурехе. Его величество отметил формулировку: сам отправился, не послал слуг, не кликнул стражу, не… Вариантов было много. Если кто полагает, что герцог, командующий гвардией и один из ближайших доверенных короля, не знает, чем заняться, и может по городу бегать, это вы зря, очень зря. Послал бы слуг за девчонкой, ничего бы не случилось. – Что там интересного? – Виконт Леклер. Уже не вполне дохлый, но пока еще и не живой. И сама лекарка, которая на ногах не стояла. А еще человек пять стражников… Сила Ветаны попросту ввела молодого человека в нечто вроде летаргического сна, из которого он в скором времени выйдет, но сейчас будить его опасно и жестоко. Да и не получилось бы. – Замечательно. Осталось объявления на столбах расклеить – у нас маг жизни появился. Рамон только головой покачал: – Я так и не могу понять – она это нарочно? Или просто такая дура? Его величество печально вздохнул: – Если бы ты не отворачивался от своего дара, а уделял ему больше внимания, то понял бы, что все не так. Маг жизни не может не лечить. Это как дыхание, как крик, как… да не важно. Она просто не может поступить иначе. Рамон вздохнул: – Понимаю я. Но… – И сдержаться ни у кого из них не получается. Рядом с больным человеком маг жизни будет лечить. Будет дышать, двигаться, выплескивать свою силу, ставить человека на ноги, выкладываться до последнего предела… Они себя не контролируют в этот момент. Если рядом кто-то просит о помощи, они обязательно протянут руку. Думаю, маги жизни – это первая ступенька к Светлому. Те, кто даже в ущерб себе не сможет отказать в помощи другому. Нам в этом отношении проще, мы можем сбрасывать силу незаметно. Да хоть ты огонь в камине разведи, все уже легче будет. Мне тоже, сам знаешь… Рамон знал. Сердце Алетара было напитано некромантией так, что это ощущал любой маг, приближающийся ко дворцу. Его величество не скупился на жертвы и на свою собственную кровь и силу, как и поколения его предков. И Алетар… В этом городе король был способен на многое. Любое вражеское войско, дошедшее до Алетара, здесь и останется. На алтаре. – Одним словом, они оба живы и находятся дома у моего дяди. Я решил их не разлучать, мало ли что… – Правильно. Алонсо сможет их защитить. – Надеюсь. Лекарка рассказала мне неприятные вещи… Его величество внимательно выслушал пересказ герцога и кивнул. – Значит, опять что-то задумали. Эх, недодавили… – Зато сейчас у нас есть шанс покончить с этими тварями, – ухмыльнулся Рамон. – То-то и оно. Думаешь, твари этого не понимают? Нет, у них что-то очень крупное в рукаве. Очень серьезный козырь. Но какой? Рамон пожал плечами: – Если они не пожалели одного из своих, можно догадываться, что это будет нечто весьма серьезное… Его величество кивнул. Посмотрел на небо: – Сегодня полнолуние. Я попробую узнать. * * * – Мой сын!!! – Маркиз Леклер ворвался в дом к Ришардам, пылая яростью и жаждой мести. – Мой сын!!! Герцог Ришард встал из-за стола. – Симон, я сейчас все объясню. – Что именно?! Вы убили моего единственного сы… Толлерт Ришард, который только что крепко стукнул маркиза рукоятью кинжала по голове, посмотрел на отца. – Как он узнал? – Не важно. Сейчас это уже не важно. Главное, что глупый щенок никому и ничего не успеет рассказать. – А с маркизом что? – Пока – в его покои, а там посмотрим. Может, и пригодится на что… Мужчины переглянулись с понимающими ухмылками. Сыну Лоррен Ришард доверял, насколько вообще мог доверять людям. И о второй части плана Толлерт знал. А вот о третьей – пока нет. Но всему свое время. * * * Тепло. Уютно, спокойно и делать ничего не хочется. Мне просто хорошо. Я лежу в большой кровати и медленно пью малиновый взвар с медом, по глоточку. Рядом сидит Лим и болтает как заведенный. О корабликах, которые пускал в пруду, о дереве, на которое залез – теперь-то можно! И да, спрыгнул он немного неудачно, разбил коленку. И все само заживает! Почти зажило! Здорово, правда? Я не вникаю в рассказ, разве что киваю в нужных местах. Стыдно сказать, но Лим сейчас для меня лучшее лекарство. Смышленая мордашка, яркие глазенки, улыбка до ушей… Словно рядом бьет фонтан с живой водой. Линетт ушла, взяв с меня слово не вставать до вечера. Я охотно пообещала, потому что иначе герцогиня опустится в кресло рядом с моей кроватью и будет сидеть, а благодарность – штука утомительная. Устала я так, что на ногах не стояла. И откуда у Линетт Моринар взялась подобная пакость? Не иначе проклял кто. Надо бы поспрашивать, нет ли у нее в семье такой болячки? А, не важно. Лим притащил здоровущую книгу сказок и изъявил желание почитать мне вслух. Я слушала историю про золотого ослика и ни о чем не думала, пока в дверь не постучали.