Тело осторожно опустили на пол, и по чисто выскобленным доскам тут же поплыла, растеклась кровавая лужа. Дар проснулся, словно кольнул иголкой. – Что случилось? – На соседней улице нашли. Там шестеро на одного… Когда мы подбежали, все кончено было. Чудом жив еще. Просто мы их спугнули, добить не успели. Парень дрался… жалко. Я быстро провела руками по телу мужчины. Так, удар в печень уже сам по себе смертелен. Еще били в живот, в грудь, легкое тоже повредили… Кажется, позвоночник сломан. – Не жилец. – Да я понимаю. Вета, ты можешь его в чувство привести? Хоть сказал бы, кто его да за что? Это я могла. На пару минут могла. – Господин Мирий… – Что надо? – Есть у меня одно снадобье, только оно из запрещенных. – Да плевать… – Вы выйдите на минутку… В глазах стражника мелькнуло понимание. Так, если и спросят, он ничего рассказать не сможет. Привела лекарка в чувство – и слава Светлому. А как, что… Средства такие и вправду имелись. Только Корона за них гоняла хуже, чем за дурман-травку, и были они под строгим запретом. Разве что в лечебницах, и то каждый грамм на учет. Стражники понятливо затопали ногами по половицам, и через пару секунд дверь уже закрылась. Дело такое, житейское. Конечно, ни к какому шкафу я подходить не стала. Просто положила руки на грудь раненого – и дар пошел сквозь меня мощной волной. Да такой, что мне страшно стало. Жизнь вокруг тебя. Все в мире – живое. Расслабься, слейся с миром, ощути, как он отдает тебе свою силу – с радостью. Он счастлив помочь своим любимым детям… Вылечить несчастного я не могла. Но привести в себя – спокойно. Порозовело лицо, открылись глаза… – Вета! И только сейчас я его узнала. Тот самый мальчишка, который выжил после гонки в каретах. Кажется, виконт. – Виконт? Мальчишка приподнялся, цепляясь за мою руку, в горле заклокотало. Он понимал, что умирает. Я видела его глаза, и они были отчаянными и испуганными. – Вета… Уезжай! Спасайся… И откинулся назад. Жизнь медленно уходила, гасла, и не было возможности вернуть утраченное. Если бы чуть легче… Но слишком много всего! Слишком его изуродовали. – Что… И на самом пределе выдоха мне удалось расслышать только одно слово: – Люблю… – Кончается? Господин Мирий стоял за моей спиной. Я вскочила на ноги. – Нет! Будь оно все проклято – нет!!! Этого мальчишку я не отдам! Даже и не рассчитывай, сестренка-смерть! Ты стоишь за моим плечом, я вижу это, но здесь и сейчас тебе придется уступить мне! Я не знаю, что хотел сказать мальчик, я ничего не знаю, но… А, Темного крабом! – Я потом все объясню. Больше у меня не осталось времени на слова, юноша уходил. И я сделала единственное, что могла. Положила руки на тонкие аристократические запястья и выпустила всю доступную мне силу. Бабушка просила, умоляла, предупреждала, но… А, к Темному! Я не знаю, почему так поступаю! Виконт мешал мне, раздражал, я хотела, чтобы его не было, но здесь и сейчас – я не могла дать ему уйти! Сила хлестала потоком. Водопадом. Шла через меня штормом, ревела ураганом, била уже не искрами – полноценными молниями. Я видела, как побледнели, попятились к двери стражники, я знала, что сейчас просыпаются маги по всему городу, что этот поступок навсегда перечеркнет мою жизнь… Не могу иначе. Он ведь ко мне шел, я поняла. Предупредить. Как-то в одно сложились портовые мальчишки и виконт, их предупреждение и его смерть на моем полу… Я не знаю, кто хотел остановить юношу. Я знаю другое – он не умрет. И сила торжествующе взревела, вливаясь в каждую жилочку, каждую частичку раненого, восполняя утраченное… И в какой-то миг я увидела, как темная тень улыбнулась мне – и растворилась в ночи. До времени. До поры она позволяет мне выигрывать, потому что никогда не проигрывает. Спасибо, подруга. Жизнь и смерть – две стороны одной монеты. Глава 3 Снадобье было мерзким на вкус и еще более гадким по результату, но глаза я открыла. Если уж я знала запрещенные снадобья, то стражники знали их ничуть не хуже. Надо мной маячило бледное лицо господина Мирия. – Вета, жива? – К-кажется… Собственный голос показался мне хриплым, как воронье карканье. – Так это ненадолго!!! – вдруг взъярился стражник. – Ты что творишь, идиотка?! Не будь мне так плохо, я бы хоть слово сказала, а так… Лежала и глазами хлопала, как хрюшка в луже. А господин Мирий продолжал орать. И из его возмущенных воплей я поняла, что… Первое: не стоило лечить аристократов, меньше Леклеров – чище Алетар! Второе: не стоило пользоваться своим даром при всех, теперь не скроешь! И, наконец, третье: не стоило доводить себя до такого состояния! Дура я, дура, если коротко. И пороть меня некому. А надо было. Правда, выговорившись, Мирий поднес к моим губам стакан с водой, и я сразу же простила ему все на свете. Не было в моей жизни ничего лучше и вкуснее, чем этот стакан ледяной воды. – Еще… – Перебьешься. Простынешь. – Я? Стражник подумал, осознал глупость своего предположения – маг жизни простынет, – хохотнул и споил мне еще один стакан. И еще один. На третьем я уже шевельнулась, вызвав восхищенный вздох, и меня тут же уложили обратно. – Ну живучая ты, Ветка! Только не дергайся пока, я ж тебе чернокопытника накапал. Теперь лежать надо, не то поведет… Ну, поведет не поведет, а голова кружиться будет часа полтора так точно. Придется полежать. Только… – А как… – Этот? Не сдох! – Мирий! – И не собирается. Спит, что младенец в люльке. Ребята хотели и ему накапать, да я не дал… – Правильно! Ему теперь ничего нельзя, только чистой водой поить. – Напоим… Ты-то как? И когда мы успели перейти на «ты»? А вот ведь… и неловкости никакой нет, словно дядюшка приехал, которого сто лет не знала, а все ж родня. – Нормально. Скоро встану, у меня это быстро… – А он? – А вот у него теперь дня на три сна будет, кабы не больше, – прикинула я. – Я в него столько силы выплеснула, что самой не верится… – Да уж! А нам знаешь как страшно было?! Стоишь на коленях, потом вся засветилась золотом изнутри, с рук словно лучи ударили, и в этого сопляка на полу. И все бьют, бьют… Он кричит, а потом так же засветился, а ты на него упала, и лежишь, словно дохлая. А там уж свечение стихло, мы подойти решились…