Ганц проснулся и заплакал. Роза, которая сидела рядом, дернулась, и принялась ■ укачивать малыша. — Грядет страшный суд! Сойдет с неба Альдонай, поднимется из-под земли Мальдоная, призовет к себе баб блудливых, и помчат они ее колесницу огненную... Лиля невольно представила себе картину и горестно вздохнула. Ага, и тут баб вместо лошади запрягли. Мужики, нет бы самим хвосты поднять, но все норовят на бабах выехать! И работать — бабам, и детей носить-рожать-воспитывать бабам, и хозяйство вести им... и ведь никакой благодарности. Еще и здесь в дьявольские отродья записывают. Тьфу! Вопли продолжались. — Успокой ребенка, — рыкнула Лиля на ни в чем не повинную Розу, и пулей слетела вниз. — Что тут происходит!? Ответа Лиля дождалась от стражника, сидящего в углу с кружкой пива и горшочком пельменей. — Так проповедник же! — Какой, к... Мальдонае, проповедник?! — Вот, ходит, предсказывает конец света... — Б... А других слов у Лилиан не было. Развелось, понимаешь! Она думала, эта зараза только в двадцать первом веке расплодилась, а оно — вон где?! Знай ее сиятельство историю не на слабую тройку, она бы помнила, что бизнес это древний и прибыльный. Но Лиля не знала. И злилась. — А чего он тут орет? — Говорит, будет ходить по городу и упреждать! Через месяц расступится море, и выйдут из него морские гады.... — ...и пожрут они неверующих! И только тот, кто впустит в сердце свое Альдоная, тот спасен будет! — донеслось с улицы. — Чего ему на центральной площади не проповедуется? — Да кто его там слушать-то будет? Градоправитель и вовсе выпороть пригрозил, вот он и шляется, ищет, где народу больше... а тут-то много! Лиля представила, как этот паразитский проповедник будет приходить к ним под окна. Народу много? То-то и оно, что много! Они же и на вынос торгуют. Постучался в окошко, да и получил себе покушать. Даже с ценой посуды все одно выгодно выходило. А иные хозяйки и со своей тарой приходили. Мало ли у кого какая беда, бывает так, что баба и сготовить ничего не может. Примерно раз в месяц, кстати, у любой женщины все из рук валится. Так что очередь не переводилась. Они б и рады ее не создавать, да кухня не всегда справлялась. Горшочкам же не прикажешь действовать втрое быстрее? Пока протомятся, пока положенное время на углях постоят — вот и соберется человек десять. Правда, без спора, без драки. Кто в трактире рюмочку выпьет, кто с соседкой поболтает — драк не случалось. И то — стражники бдили. Понятно, что проповедника сюда принесли черти. Мальдоная, с учетом географии. Ну, заяц — погоди! — ... каждый, кто откажется, сгинет в геене огненной, и гореть там будет до скончания дней, и Мальдоная ему будет на голову ногой наступать... Ага, можно подумать — она дура? Ногой, да на горящую голову? Радикальный метод пожаротушения.... Лиля криво усмехнулась, подхватила с полки тяжелый медный половник, спрятала его за спину, и огляделась вокруг. О! Колбаска! Домашняя, натуральная, а пахнет так... Похудеешь тут после родов, как же! С такими продуктами! Лиля цапнула колбасу — и вылетела за дверь. Проповедник был сед, худ, просушен ветрами и выглядел отъявленным прохвостом. Лиля невольно вспомнила Ходжу Насреддина. Там какого-то мудреца обрили, и всем сразу стало ясно — жулик и вор. Просто его хорошо борода и шевелюра маскировали. Ну так этого — тоже. И балахон такой... выразительно грязный и драный, и вши копошатся... Лиля поежилась, но решила не отступать. Проповедник как раз стоял к ней боком, и разглагольствовал перед покупателями. Ну, сам напросился. Опытным взглядом Лиля выцепила вдову стекольщика, одну знакомую тетку с рыбного рынка, двух стражников, нищего... Проповедник, ты попал. Или попадешь сейчас... На минуту мужчина замолчал. Дух перевести. Не все ж время так орать, горло не казенное! И Лиля тут же воспользовалась моментом. — Господин, вы откушать не соизволите? Проповедник повернулся. Понятно же, мужик! На слово «кушать» они автоматически разворачиваются. Рефлекторно. Колбаса пахла. — Ты, дщерь Альдонаева... Перехватить инициативу Лиля не позволила. — Я, а то кто ж! Все мы дети Альдоная, господин, — колбасу она пихнула в руку мужчине. А пусть отвлечется. Чтобы не сразу осознал подставу. — А... — колбаса вызвала у оппонента неконтролируемое слюноотделение. Точно. Вот тут он и попался. Очередь настороженно так замерла, глядя на разворачивающееся зрелище. Замерли и сопровождающие пророка. На нападение они бы ответили, но если их духовного лидера колбасой прикармливают? Вроде ничего страшного в этом и нет? И колбаса пахнет... может, и им чего перепадет? А еще беседа. Худо в этом веке с телевизором, тут на что угодно бросаться будешь! — Господин, а вы вот, рассказывали про конец света? -Да! — И скоро это произойдет? -Да. — А вы вот так все-все и знаете? Проповедник покосился на глупую бабу. Но колбаса безмолвно взывала к его доброте. А вдруг и еще чего дадут? Тоже дело... — Вижу я, дитя Альдонаево, все, что произойдет... — И вскорости — и потом? Да? — еще глупее округлила глаза Лиля. — Вижу! И горестно мне... — Потому что шарлатан ты! И прохвост! — рявкнула Лиля, выхватывая боевой половник. И с треском прикладывая его к оппоненту. — Был бы... ты пророк... так знал... бы, что... те(&... поколотят! И... драпал бы... отсюда... без оглядки! Лиля то и дело прерывала свою речь для очередного удара. А медный половник для супа — это вам не алюминиевая ложечка. Хотя и ей по лбу тоже больно.5 Это здоровущий черпак, который в супе одной рукой не больно-то поворочаешь. Но уж очень Лиля разозлилась. И разило врага ее оружие ничуть не хуже, чем легендарные рыцарские мечи. А то и результативнее. Первыми засвистели и заулюлюкали уличные мальчишки — и откуда только они берутся? Потом присоединились нищие, потом захохотали и все остальные. А пророк заверещал ошпаренным кроликом, развернулся — и дал деру. — Колбасу верни, скотина!!! — заорала ему вслед победительница. Куда там! И на лошади не догонишь. Кто-то из последователей попытался — хорошо пошли! Душевно, возвышенно... эх, надо было еще и поленце прихватить, вслед кинуть! Нет в мире совершенства. ❖ ❖ # В Берме проповедник так и не прижился.