Две женщины не могли выйти из магазина. В дверях стоял Нанук. Ощерившись, вздыбив шерсть на затылке, и всем видом показывая, что враги — не пройдут. Но... Что с ним случилось!? Мири сделала шаг вперед... она еще не знала, что скажет или сделает, но он ведь сейчас кинется! И как быть тогда?! Два трупа — плохая реклама для салона. А послушается ли ее пес? Он же мамин... — Ваше сиятельство, кулона с янтарем нет! И наборного браслета тоже! Та продавщица, которая носила вещи, выскочила в общий зал. Мири медленно подняла брови. — Дамы, вас обыскать?! Как-то все сразу же сложилось вместе. И что вирманские собаки — самые умные. И что Нанук вообще один из самых умных, умнее многих придворных... И что никогда он себя так не вел. И охапки вещей... И мамины рассказы о том, как собаки умудрялись задерживать воров, разбойников... — Да что вы... — заверещала та, которая была постарше и побогаче одета. Вторая спряталась за нее и испуганно поглядывала то на Миранду, то на Нанука. Интересно, кого она опасалась больше? — Собаку спустить? — Мири не стала вступать в дискуссии. — Он сейчас кинется, а я его и удерживать не стану. Подумаешь, воровок загрызли! Да сюда вся столица хлынет, чтобы подробности узнать... Воровки оказались некрепкого десятка. — НА!!! ПОДАВИСЬ!!! Браслет и кулон полетели под ноги Миранде. — Грррррр! — еще раз сказал Нанук. Туда же добавилось кольцо. - Грррррр! Несколько кружевных лоскутков — комплекты белья. - Грррррр! И фероньерка — от другого набора. Только тогда Нанук соизволил отойти от двери, и дамочки рванулись на улицу. Правда, молча. Размер зубов и их количество способствовали воспитанию в себе скромности и смирения перед обстоятельствами. Продавщица спешно подбирала спасенные вещи. — Ты ж моя умница! — от души высказалась Миранда. Потрепала Нанука за ушами и решила заехать — купить ему здоровущую сахарную кость. А еще... Вот ведь какая полезная собака. А если в салон одного из щенков? Чтобы бдил? Ведь не первые же это воры! А даже если и первые — то не последние... Миранда пообещала себе обязательно обдумать этот вопрос. А пока — награда для собаки. Заслужил — и еще как! Надо на рынок заехать... Кость в клыках Нанука только хрупнула. Да, умная собака — сокровище. И недаром в Ханганате ценятся лошади, собаки и сокола. Женщины? А вот женщины там не ценятся. Вообще... Но если женщина сможет сберечь жизнь лошади? Собаки, сокола? Выбора у Миранды не было в любом случае. Значит — надо учиться. Ативерна, поместье Леруа Вечер и утро прошли гладко. И Ганца проводили до деревни. Не до самой, конечно, половину дороги, примерно. А там уж нвг собьешься. Кнуш оценил его умения и приглашал заходить, как Ганц в этих краях окажется. И медяки честно отдал... Ганц зашагал к деревне, пытаясь систематизировать полученные знания. Интересно, когда герцог поссорился со средним сыном? В медовый месяц. Вот здесь, в домике. И тот уехал... взяв с собой крестьянку? Ой, что-то Ганц в этом сомневался. Не до крестьянок тут! Когда с отцом поссорился, когда мачеха... да Майкел на нее и не взглянул бы! Экая невидаль! Крестьянка! Пфф! Но куда-то же она делась? Надо, надо поговорить в деревне, вот только с кем... * ❖ ❖ Деревня встретила Ганца шумом и гамом. Веселым и привычным. Мужчина любил работать «в поле», любил притворяться другим человеком... даже притворством и игрой это назвать было нельзя. Игра — это сцена, зрители, актеры. А Ганц не играл. Он попросту жил другой жизнью! И это было — чудесно! Как алмаз в руках — повертеть его, рассмотреть одну грань, вторую, третью... Разве плохо? Жизнь поражала его своим многообразием, мужчина смотрел на нее с изумлением, старался участвовать, и каждый раз восхищался. Многоцветием, красочностью, сочностью нового вкуса — он смаковал новые жизни, словно экзотические фрукты. Отними у Тримейна его работу — и мужчине станет грустно и плохо. Он лишится не просто своего дела — большей части себя. Своей жизни, личности, судьбы... как же это чудесно — жить! Под звон колокольчика он выехал на деревенскую площадь, удобно устроился у позорного столба, а там к нему и первые посетители потекли... Трудился Ганц ударно, вплоть до заката. И ужином его решили угостить в доме старосты. Позвали, честь честью, накормили, расспросили о новостях и уложили спать. Правда, на сеновале, но в дом Ганц и сам бы не пошел. Иногда сеновал — лучше. Особенно если тебе кто-то да составит компанию... ❖ * * Измена жене? Ошибаетесь, господа. Первое — это не измена, он на задании. Если точильщик откажется от дармового женского тела, это будет не просто подозрительно, это шок будет. Мигом спалит всю легенду! И второе. Чего жена никогда не узнает, то ей и не повредит! Никто ведь не расскажет! С тем Ганц и принялся мять сеновал с симпатичной пухленькой молодухой. Видел он ее днем, и мужа ее видел — как есть, обмылок! Грех тут бабьему горю не помочь, а то ведь так и увянет, без пользы и радости 1 Вот! Считай, не измена супруге, а акт милосердия! По отношению к другой женщине, но ведь понять надо! Его- то супруге и так повезло! С этими мыслями Ганц и приступил к важному делу — добыванию информации. * ф * Кто сказал, что от мужчин надо получать информацию в постели? Женщины? Ага... им виднее!