Муж любит, капризы выполняет, опять же, не толстый, не старый, не страшный… чего еще надо? Ребенка вот родили… И началось. Послеродовая депрессия. Во времена Анны и слов-то таких не знали, а тут оказалось, что она – есть. Или (по мнению уже Анны) депрессии не было как таковой. А вот безделье… Безделье в сочетании с тяжелыми родами оказалось для женщины неподъемной ношей. По хозяйству – прислуга. С ребенком бабушка, которую не прогонишь, Борис против, да и не так уж Катерина любила дочку, весьма средне, даже грудью не кормила. В результате у девочки то колики, то аллергия, то еще что… Свалила мать ее на свекровь да и порадовалась. А делать-то что? Читать не приучена, думать – тем более, сериалов много не посмотришь, а там и подсказал кто-то! И начала Катерина скрашивать свою тоску парой капель коньяка в кофе. Потом – без кофе. А потом уже и не в каплях отсчет пошел. Борис Викторович честно пытался ее лечить – года три. Потом понял, что бесполезно, махнул рукой, купил и второй жене квартирку похуже – все одно пропьет – и выставил ее из своей и Кириной жизни. Третья супруга была полностью подходящей. По статусу, возрасту, внешности… Но безделье губит всех. А может, и не только безделье тому виной. Но третья жена, которую Кира и не особо помнила, подсела на наркоту. Борис Викторович разматерил все и вся, но махнул рукой и эту супругу тоже выставил. Четвертую супругу отца, то есть свою третью мачеху, Кира уже помнила. И активно не любила. А чего тут любить? На девочку та внимания вообще не обращала, никакого, зато на мужчин… Та порнография на компьютере – слабое отражение ее способностей. Через то замуж вышла, через то и погорела с треском и блеском. Все же трое студентов-китайцев в супружеской кровати – это небольшой перебор. Хотя и одного было много. Киру воспитывала бабушка. Маргарита Ивановна дамой была своеобразной. Даром что преподаватель музыки, характер там был как у матерого прораба. Какие там нежности-трепетности? Упал – отжался – сделал – и не тявкать! Может, с учениками в наше-то время и нельзя иначе. В любое время нельзя. Но внучку Маргарита Ивановна любила. Правда, проявлялось это своеобразно. Киру берегли, любили, заставляли жить по режиму, носить платьица, плели косички… Свобода выбора? У детей? Смеяться изволите? Ладно… пусть выбирает, банановый кефир выпить или клубничный. Но пить все равно придется. Гайки были закручены четко. Утром зарядка. Контрастный душ. Потом школа, здесь же, в поселке, по возвращении из школы – обед, два часа сна, полдник, уроки, вечером – секции и кружки. То есть в понимании Маргариты Ивановны – репетиторы. Киру учили играть на музыкальных инструментах, лепить, рисовать, вышивать и вязать. Расписание все учитывало, вплоть до визитов на выходных в картинные галереи, консерватории и музеи. Стоит ли удивляться, что после бабушкиной смерти у девчонки сорвало все предохранители? Кира поняла, что свободна. И никто не стоит над душой, никто не заставляет делать уроки, не действует на нервы, не требует, не указывает, не, не, не… не нужна она никому! Вообще… Отцу? У того бизнес, бизнес, БИЗНЕС!!! Отцовской супруге? Будь Кира мальчиком, может, та и заинтересовалась бы. А девочка… что с ней делать-то? И вообще, потенциальная соперница. Нечего тут! Девочку она просто гоняла, а та и рада гоняться. Кстати, ту видюшку она с компьютера мачехи как раз и скачала. Интересно же! Какое-то время Кире везло. Она носилась по поселку в свое удовольствие, прибилась к компании ребят постарше, начала курить, выпивать и даже попробовала травку. Интересно же! Не то чтобы ей самой хотелось, но – интересно! Так вот оно обычно и бывает! Сначала ты на побегушках, а потом и зависимость сформировалась. Кто знает, до чего дошло бы у Киры, но… повезло! Организм девочки, как оказалось, вообще не переваривает наркотики. Ни в каком виде. С более серьезными еще неизвестно, а вот травка почему-то вместо расслабления дала побочный эффект. Девочку начало рвать, поднялась температура, она начала задыхаться… Борис Викторович, как обычно, был на работе. Всех взбаламутила Роза Ильинична, с которой Маргарита Ивановна была давней подругой. Она увидела, что девочке плохо, она заставила Романа отвезти ее в больницу, она позвонила Борису Викторовичу… и она же огребла «благодарности» с двух сторон. От Киры – потому как права девочке урезали по самые обязанности. И от Бориса Викторовича – не уследила. Конечно, впрямую Кира это Анне не рассказывала, но умение вести беседу – оно в любом веке умение! Анна так построила разговор, что Кира и выложила все, и сама не заметила. Уметь надо! Риторика, логика… не учат этому в школах! И совершенно зря. Могли бы и поусердствовать, на той же литературе. Но – нет. Почему? Да потому, что никому не нужен народ, четко знающий, когда ему вешают лапшу на уши, ловящий на нестыковках и вообще обученный мыслить. Чем примитивнее баран, тем легче пастуху! Борис Викторович запер дочку дома и принялся нанимать ей нянек. Ага… Даже – ога и бу-га-га… Кира восприняла это как покушение на свою свободу и независимость, плюс сюда еще добавился подростковый возраст, и девочка словно с цепи сорвалась. Няньки и гувернантки вылетали из дома едва ли не быстрее, чем заходили в дом. Пороть-то соплюшку не разрешалось! А без этого справиться с ней пока ни у кого не получалось. Наверное, кроме Анны. И то – Анна не начала еще справляться. Она просто посочувствовала. Таким образом Борис Викторович и в агентстве оказался – ему срочно требовался ну хоть кто-то для дочери взамен невезучей няньки. Хотя ее так и так можно понять было. Тараканов Кира в дом не тащила, понимая, что их потом не выведешь. А вот засунуть несчастной женщине в кровать пару живых медведок… Милейшее, в сущности, создание. Но орала гувернантка долго, а уволилась очень быстро. И совершенно непонятно – почему?! Могла бы просто вынести насекомых в сад – и работать дальше? Анна нашла рисунок медведки, посмотрела – и поняла бедную женщину. Заодно она поняла, что человек – ни разу не высшая форма жизни! Медведка летает, плавает, ползает, прыгает, одинаково комфортно чувствует себя на земле и под землей… И чего еще надо? У человека так не получается! Зато медведка не знает, что такое гласность и демократия! У этих безмозглых насекомых даже парламента нет! И договариваться медведки не умеют, обязательно друг друга сожрут. Каннибалы они… то ли дело – люди! Анна подумала, что она в чем-то лучше медведки – и пошла налаживать контакт с Розой Ильиничной. А вот, кстати, и она, в кабинете. Планирует что-то… раннее утро, тишина, все еще спят – самое время поработать спокойно, пока никто не мешает и не мешается под ногами. – Роза Ильинична, доброе утро. – Доброе утро, – отозвалась дама без малейшей симпатии. После торжественного явления крысы Роза Ильинична чуть успокоилась и к Анне относилась достаточно лояльно, равно как и к коту. Гадость, конечно! И шерсть от него, и мяв, но… лучше кот, чем крысы! Тем более кот оказался неглупым и воспитанным. Большую часть времени проводил или на улице, или в подвале, со стола ничего не крал, но и не отказывался, если угостят, крыс и мышей ловил и приносил к крыльцу, только убирай, ничего не драл, а шерсть… Что ж. Это кое-как можно пережить. К примеру, приобрести робота-пылесоса. Роза Ильинична признала за Анной определенные плюсы, но симпатия? Вы слишком торопитесь, дамы и господа! Подождем, посмотрим… – Простите, что отвлекаю вас, но больше мне с этим вопросом обратиться не к кому. – Слушаю? – Могу я кое-что приготовить на кухне? Я сейчас схожу в магазин, куплю все необходимое – и займусь. – Что вы хотите приготовить? – Тимбаль с мясным фаршем, – решила Анна. – Императорские блинчики с начинками, компот из печеных персиков – думаю, этого будет достаточно. – Тимбаль? Анна пожала плечами. – Хотите – приготовлю на всех и поделюсь рецептом. Он несложный. И блинчики тоже… – У вас сегодня выходной? Не так ли? То есть – с чего такая щедрость?