Да вдвое! Им не воевать, им детей растить, сохранять и сберегать. Они не только за свою жизнь отвечают… И капают медленно слезы на кудель. Одна за одной, одна за одной… Когда в окошко тихо постучали, Прасковья не сразу поняла, что происходит. Встала, приоткрыла ставню… Стекла? Были бы! Дорого это, не по карману, окно бумагой затянуто… – Кто там? – Я одна. Пустите, люди добрые, я вам добром отплачу. И под бумагу проскользнула серебряная монета. Прасковья поглядела на нее дикими глазами, а потом… Потом схватила монету, сунула в самый надежный дамский сейф – и кинулась к двери. Таких гостей отваживать не надо. На эту монету она столько всего детям купит… и муки на зиму запасти можно будет, и овощей прикупить… Засов приподнялся, дверь скрипнула, приоткрываясь, и в дом вошла… женщина. Но какая! Прасковья в шоке уставилась на гостью. Та была невысокой, худощавой, темноволосой, а еще… Она была одета в брюки и рубашку. И куртку поверх… Да разве ж бабы так ходят?! Яна, а это была именно она, огляделась. – Хозяюшка, скажи, лекарь какой в селе есть? И в ладони Яны сверкнул рубль, лишая бедную женщину всякого соображения. * * * – Мамань? – вякнул с печи Ванечка-младшенький. Яна прищурилась. – Сын? – Сыновья, – кивнула Прасковья. – А еще кто? – Простите, тора? Прасковья не поняла, о чем ее спрашивают, и Яне пришлось разъяснять. – Ты и ребенок – вся семья? – Н-нет, тора. Еще сын есть. – А муж? – В солдаты забрали. – Другая родня? – Одни мы живем, тора. Яна хмыкнула. А кажется, жизнь налаживается? – Держи. Деньги тебе в любом случае пригодятся. И в ладонь женщины лег еще один полновесный рубль. – Благодарствую, тора… – Яна. – Тора Яна? – Зови просто Яна, тор сейчас не любят. Это Прасковья поняла. Нет, никак не любят… Но… – Как же я так… Сомнения женщины разрешил еще один рубль, положенный в мозолистую, корявую от постоянного труда ладонь. – Яна… Яна улыбнулась. Деньги творят чудеса, кто бы сомневался? Что ж… за то, что убийцы снабдили ее деньгами, она тоже оказала им милость – они умерли безболезненно. И даже получили огненное погребение. А теперь надо договариваться. – Хочешь еще денег? Рублей пятьдесят? Прасковья всхлипнула – и осела на пол. Ноги не держали. Пятьдесят рублей, это ж… это ж на коровку сторговаться можно! На телочку, молочную… Яна поспешила поднять ее. – Мамка? – высунулся с печи и Васятка. – Все хорошо, – успокоила их Прасковья. – Обеспамятела я чуток, уж простите, то… Яна. – Бывает. – Яна пристроила женщину за стол. – Но деньги не просто так тебе достанутся. Мне помощь нужна. – Чем я… Яна пожала плечами. Врать? Лучше все говорить как можно ближе к правде. Только чуток сместить акценты. – Мы с сестрой торы, тут ты правильно поняла. На наше поместье налетели, матушку с батюшкой убили, нас хотели ссильничать, мне удалось пистолет схватить… – Ох ты ж… Прасковья поверила безоговорочно. Бывало такое, она слышала. Еще как бывало… страшные времена настали, ох, страшные… – Мы смогли сбежать. Но сестру ранили. – Творец Единый! – Сама понимаешь, лекарь нам нужен, а вот показываться людям не хотелось бы. Искать нас будут… Прасковья прикусила губу. Дело оборачивалось другой стороной. Тора приехала, да и уедет, а ей тут жить. – Может, сможешь показать, где лекарь живет? Я с ним сама договорюсь. – Как не смочь, тора. – Еще мне кое-что прикупить понадобится. Сможешь купить и принести? – Смогу, Яна. – Так и договоримся. Яна выложила на стол несколько бумажных купюр, при виде которых глаза Прасковья жадно блеснули. Жалко девушке не было. Крестьянская изба…