— Верет каарлей? Инишшь аланес? Устав перебирать варианты, Аня плюнула на это дело. И тупо ткнула в себя пальцем. — Аня. Потом показала на мужчину. Тот напрягся и выдал целое предложение из шипяще-свистящих, которое Аня и под страхом смерти не повторила бы. Блин! — Снегирева Анна Викторовна — развести руки в стороны. — Аня, — свести руки почти в ноль, потом показать на себя. — Аня. И опять указать на мужчину. — Эреш. В этот раз получилось лучше. — Эреш? — Эсссс… Видимо, это значило — да. Ладно, разберемся. Пусть чуть-чуть придет в себя, а уж потом яндекс-переводчик не подведет. Аня изобразила, как кушает ложкой, потом показала на мужчину, мол, кормить буду. Мужчина согласно прикрыл глаза. Первую ложку бульона он съел с сомнением, вторую — уже веселее, и умял половину кастрюли, вместе со здоровущим куском курицы. А кастрюля-то шестилитровая! Как бы заворота кишок не было! Наевшись, мужчина опять закрыл глаза и отключился. А Ане позвонил Петя. * * * — Привет, Пулеметчица! — Привет, Петька! — Как у тебя дела? — Жива. — А твой найденыш? — Тоже жив. — Тебе что нужно? Медикаменты какие? — Да я куплю… — Обращайся, если что. Мой протеже не звонил? — Пока нет. — Ты к нам на выходные не хочешь приехать? — Только если вы меня сватать не будете… — Ань, Тамарка такого никогда себе не позволит. Давай, если сможешь найденыша оставить, приезжай… Чапаев прорезался, намекает, что надо бы сообразить на троих… — Ну, раз Чапай… Подумаю, ладно? — Ты ориентируйся на субботу, на следующую, а там поглядим. Если что — я тебе девчушку подгоню, практикантку, присмотрит она за твоим трупом. — Это не мой труп… — Как скажешь. За чужим трупом она тоже присмотрит. Аня фыркнула и дружески попрощалась с приятелем. Да, самая крепкая дружба тянется или со школ, или с институтов. Чаще всего. Бывают и исключения, но вот у них — так. Она — крестная у старшей из Петиных девочек, у Васькиного мальчика… сама пока не обзавелась, но с друзьями она не напрягается. И Петька, и Васька, когда женились, представили ее женам, как троюродную сестру. Дальняя родственница, все. Со временем правда выяснилась, но ревности уже ни у кого не возникло. Какой там… Аня и представить себе не могла, что Петьку можно поцеловать, как мужчину. Это же Петька! Это почти инцест! Или Васька… Ребята у нее симпатичные, ничего не скажешь, но целоваться? Или что-то большее? Бррррр… Телефон затрезвонил опять. — Да? На этот раз на другом конце провода оказалась Маринка. — Ань, привет. — Привет, привет… — Ань, — Маринка не любила тянуть кота за хвост, — у меня тут Сеня твой телефон спрашивал. — Ты дала? — Я сказала, что у тебя спрошу. — Вот и правильно. И не фиг. Сеня ей не понравился и своего мнения Аня менять не собиралась. Хотя привлекателен был, гад… Высокий, светлые волосы, хорошо вылепленное лицо, мускулы… Да и одет неплохо. Симпатичный, ничего не скажешь. Но… Душа не лежала. Не падала и не ползла. И этим все сказано. — Он тебе не понравился? — Марин… — Ань, ну правда? Ничего ж мужик… — А мне нужно, чтобы был мужик, а не «ничего». С чего ты его взялась пристраивать? Что за фигня? Марина посопела, а потом принялась сплетничать. — Тут такое дело… Война… Будь прокляты те, кто ее развязал. Трижды и четырежды прокляты и они, и все потомки их до седьмого колена. А впрочем, это и без проклятия сбудется. Когда на какой-то род ложится столько боли и горя… Вот и сейчас… Война с Украиной (как ни называй это красивыми словами) согнала с места сотни и тысячи людей, которые двинулись в Россию, в поисках лучшей доли. И их принимали. Понимали, что от сумы, от тюрьмы, от войны — не зарекайся. Сеня оказался из этой волны переселенцев. Они приехали с женой, с детьми, и жили первое время нормально. Только вот супруга устроилась на работу, а Сеня — никак. Потом и он нашел себе место, но жена озверела. Нашла себе любовника, бросила бедного Сеню, и теперь он срочно искал себе жену. — Зачем? — искренне не поняла Аня. — Чтобы ему детей оставили. — В смысле? Аня удивилась еще больше. — Ну… детей же надо кормить, водить в школу, то-се…