– Что? – Моя кошка. – Потерпит немного. Пока менты все следы не соберут, – отмахнулся Давид. – А если… Произнести вслух Малена не смогла. Если дверь взломали и с Бесей что-то сделали? Она же ласковая, доверчивая, добрая малышка, она не знает, какими сволочами могут быть люди, уже забыла… Давид посмотрел на растерянное лицо девушки и смягчился. – Успокойся. Дверь не взломана, твоя кошка просто сидит внутри. – Д-да? – Точно. Давай, успокаивайся, сейчас менты приедут. – Хм-м… Вслух Малена ничего не сказала, но Давид понял. Как же! Спешат и падают! Поедет наша полиция с рекордной скоростью на вызов к какой-то девчонке? Которая живет на зарплату, без связей, да и вообще – почти никто? Ой ли… – Асатиани – это не фамилия, а репутация, – коротко ответил Давид на невысказанные сомнения. – Сиди, мне позвонить надо. Хорошо? – Да. Я тебе очень благодарна… – Не за что. Может, тебе эту ночь в гостинице переночевать? Я сниму номер… Малена покачала головой. – Нет. У меня кошка… – Договорюсь и про кошку? Малена расправила плечи. И в глазах ее блеснула та же сталь, что и у ее предков, которые отвоевывали себе земли огнем и мечом. – Ни одна мразь не выгонит меня из своего дома! – А если придут ночью? – Беся услышит, – коротко ответила Малена. – И что тогда ты сделаешь? – Буду оправдываться в суде за превышение законной самозащиты, – без лишней аффектации ответила Малена. – Дома и стены помогают. Самое опасное оружие, как это ни забавно, – кухонный нож. По статистике, от него погибает больше людей, чем от огнестрела. Не дрогнет ли у девушки рука в нужный момент? Вряд ли. Давид недоверчиво покосился на девушку, но не стал спорить. Махнул рукой и вышел из джипа, зачем-то оглядел дом… И принялся разговаривать по телефону. Первыми подъехали полицейские. Вежливо подошли к джипу, поздоровались и направились в подъезд. Исследовать, фотографировать, снимать отпечатки пальцев… впрочем, последних там наверняка нет. Сейчас даже полный кретин знает, что на дело надо идти в перчатках. Один полицейский представился Малене и принялся заполнять протокол. Выспрашивать паспортные данные и обстоятельства дела. Увы, рассказать Малена могла очень мало. Была на концерте. На работу ушла рано утром, пришла только сейчас, сами видите. У двери наткнулась на следы взлома, спасибо господину Асатиани, который оказался рядом. Он вызвал полицию, а то сама Малена растерялась. К чести полицейского, ухмылок и намеков он себе не позволил. А может, и ни при чем здесь честь, просто Малена так выглядела, что пошлости в ее присутствии говорить не получалось. И Давид косился зверем. Кто мог быть свидетелем? Знать бы! Тетя Варя уехала к сыну, он в другом городе, она к нему регулярно на пару дней ездит с внуками повозиться… да, соседка. А кто еще? Сложный вопрос. Хрущевка, стандартная, на площадке четыре квартиры, в подъезде шестнадцать квартир, но половина из них пустует. Лето же, август… Вот кто куда и разъехались. Есть квартиры, которые сдают внаем. Таких три штуки, и там жильцам все трын-трава, они и увидят что-то, все равно рукой махнут. Старики, которые выходят только в поликлинику. Семьи, в которых все работают… Может, кто-то что-то и видел, но обратил ли внимание? Мотя искренне сомневалась. На их площадке была тетя Варя, одна квартира в настоящий момент сдавалась и ждала своего съемщика, а четвертая… В четвертой жил дальнобойщик. Жил один, ездил в рейсы, и застать его дома было нереально. Работа… Матильда честно вспоминала всех соседей, с которыми общалась, но… Тем временем вокруг дома началась какая-то подозрительная активность. Подъехал белый автобус, из которого выскочили шесть парней в одинаковых комбинезонах, старший подошел к Давиду и о чем-то с ним заговорил. Малена не слишком обращала на это внимание, все силы уходили на то, чтобы слушать Матильду и передавать ее ответы полицейскому. Саму Мотю выпускать было просто нельзя, она плевалась ядом и мечтала оторвать неизвестным взломщикам все ненужное. Начиная с пальцев ног – и вверх по организму. Тем временем парни разбежались вокруг дома – и взвыли сверла. Хрущевка украшалась видеокамерами. По одной у каждого подъезда и на всякий случай – с противоположной стороны. Мало ли? На это с одобрением взирали бабушки на лавочках, потом одна из них, самая смелая, подошла к Давиду. – А ты кто будешь-то, мил-человек? – Давид Асатиани. Добрый вечер. Вежливость к старшим вбивается в некоторых с пеленок. Даже если ты ни во что не ставишь человека, ты будешь вежлив. – Добрый. Что Асатиани – это хорошо, только вот неясно, что с домом-то делают? – Камеры ставят. Чтобы ворье не ходило. – Ишь ты… это что – программа? – Нет. Это… – Давид споткнулся на полуслове. А правда, как тут скажешь? Но потом он нашел подходящие выражения: – Человека, который работает на меня, сегодня едва не обокрали. Наша фирма заботится о своих людях. – Это кого же? – Малену, – кивнул Давид в сторону джипа. Бабка прищурилась. Глаза у нее, несмотря на возраст, были соколиные. Или любопытство способствовало обострению зрения? – Домашкина, что ль? – Да. – А… это правильно. Кем ее взяли-то? – Секретарем, – честно ответил Давид, не уточняя только, что к Антону. Бабка прищурилась. – Не обижаешь девочку? Мужчина рот открыл. От изумления. Ничего себе вопрос! – Нет. Не обижаю… – Вот и не надо. И ты учти, она не из таких, которые на директоров бросаются, она девочка порядочная. На работе – только работа. – Да я уже понял, – вздохнул Давид. А жаль… Бабка тоже поняла смысл вздоха, прищурилась. – Меня, если что, Мария Михайловна зовут. Я Матильду с детства знаю, еще когда мать ее на севера умотала… вот уж дрянь девка была. А Тильду бабка воспитала, вырастила, земля ей пухом. Майя редкостным человеком была. И внучка в нее, тоже дельная.