Дядюшка у матери, Малена и графиня уехали ко двору, а девчонки упросили отца и брата сопровождать их по лавкам. Отлично! Так что Силанта порхала по покоям Дорака, приводя все в «романтический вид», и готовилась к бурной любви. Уже скоро, вот-вот… со служанкой она договорилась. Та позовет Дорака в нужный момент. Достойная дочь Лорены и Никора Колойских стянула с себя платье и обнаженной легла на кровать. Распустила жиденькие волосенки и улыбнулась. Никто не устоит перед такой красотой! Точно! * * * Какого шервуля?! Это была единственная мысль Дорака Сетона. Вот представьте, у вас был бурный вечер с игрой в кости, потом бурная ночь с хорошенькой девушкой, потом вам пришлось выполнять свои должностные обязанности, и мечтаете вы только о том, чтобы отоспаться. Заходите в свои покои, а там… Шторы задернуты, какой-то удушливой пакостью воняет, и голая дура на кровати шипит чего-то страстное. Что в такой ситуации должен сделать настоящий мужчина? Дорак романов не читал, потому и не знал, что чего-то там должен. И выбрал свой вариант – расчихался. Да так, что сопли в стороны полетели. Потом все же прочихался, высморкался в два пальца прямо на пол, подошел к девице, которая валялась на кровати, даже не узнав в ней Силанту – полумрак плюс слезы от чиханий действовали лучше любой маскировки, – схватил ее за руку, вытащил из комнаты, даже не вглядываясь, отвесил пинка на прощание и хлопнул дверью. И засов задвинул. Силанта так ошалела, что и слова не вымолвила. Пискнуть не успела. Не было ни в одном романе варианта «обчихать и выкинуть». Не было! Нечестно!!! Неясно, сколько бы простояла оскорбленная девушка, тупо глядя на дверь покоев Дорака Сетона, но в чувство ее привел кашель за спиной. – Гхм… госпожа? Силанта взвизгнула, обернулась и поняла, что ее злоключения только начинаются. Одна Аманда – полбеды, одна Ровена – тоже. Но обе? И еще двое лакеев позади? Пока господа уехали, дамы решили пройтись по комнатам, посмотреть, где что подправить. А тут… С достоинством уходить со сцены Силанта не научилась. Она завизжала – и бросилась наутек, сверкая голым задом. Аманда и Ровена ошарашенно переглянулись. – Надо госпоже сказать… – Вернется она из дворца – и скажем. – И к Сетону зайти? – Обязательно. И Ровена постучала в двери покоев капитана Сетона. Трехэтажные ругательства, которые донеслись оттуда, свидетельствовали, что капитан жив, здоров и пребывает в отвратительном настроении. – Капитан, это Ровена! Откройте! Дверь распахнулась. Ровену Сетон знал и не опасался. И вообще… Домоправительница и компаньонка осторожно заглянули в комнату. Ровена расчихалась первой, Аманда оказалась крепче. – Боги, что это? – Это какая-то с… – прошипел Дорак. – Убил бы! Женщины переглянулись. – Капитан, вы ее не узнали? – Нет… – Дорак начал подозревать, что случилось нечто страшное. – Сами видите, эта идиотка и навоняла, и шторы задернула, и свечи идиотские зажгла… тут мать родную не узнаешь. Дамы переглянулись еще раз, и роль предвестницы бури взяла на себя Ровена. – Это была Силанта Колойская. – М-мать… Просить о соблюдении тайны? С тем же успехом можно было носить воду топором или резать море ломтиками. Дорак и не пытался. Вместо этого капитан доплелся до кровати, которую Силанта усыпала лепестками роз, уселся на нее с размаху, так, что половина оных лепестков тут же оказалась на полу, и безнадежно поинтересовался: – И что теперь будет? – Уборка, – отозвалась Аманда. – Сейчас пришлю горничных. Ровена была настроена куда как более оптимистично. – Капитан Сетон, не расстраивайтесь. Я лично попрошу ее светлость и не думаю, что будут какие-то репрессии. Учитывая, что вдовствующая герцогиня сейчас не командует, а ее брат лечит нос… Дорак хмыкнул. И поглядел на Ровену с искренней признательностью. – Спасибо вам, госпожа. Ровена улыбнулась в ответ. – Не за что. Мария-Элена Домбрийская Тем временем карета Марии-Элены подъехала ко дворцу. – Давай лучше ты, – шепнула Малена подруге. – Я боюсь… – Трусиха, – беззлобно проворчала Матильда. Но командование перехватила. И – вперед! В незабвенном солдатском стиле Людмилы Прокофьевны. Да-да, той самой, Калугиной, из бессмертного «Служебного романа». Она и прототипом послужила, откровенно говоря. К чему ругаться, давить мужчинам на психику, бить их во все места? Сделайте так, чтобы вас не захотели, вот и все. Для этого даже усилий не надо. «Ладно, вру. Надо». Одежда, грим, походка и повадка – вот составляющие части девичьего плана, которые и были претворены в действие. И по дворцу его величества шла… Это была вдохновляющая картина. Если смотреть снизу вверх, Малена сейчас выглядела так. Туфли с подковками, чтобы топать погромче. Поувесистее, как слоняра. Платье великолепного трупно-лилового цвета поверх темно-серого. Чтобы кожа казалась бледной и нездоровой, да и вообще эти цвета придавали Малене нездоровый вид. Никаких украшений, ничего такого. Траур, вы что – не понимаете? Лицо. О, этот шедевр вдохновенного кошмариста! Отродясь Матильда не знала, как называется художник, который рисует разные ужастики, но ее лицо сейчас таким и было. Шон Косс одобрил бы, а Здислав Бексиньский и руку пожал бы[8]. Немного мела, сажи, капелька румян в нужном месте – и что это? Лицо изжелта-серое, усталое, и выглядит герцогесса лет на десять старше своего возраста. И волосы. Побольше воска, зализать их до супергладкого состояния, и готово! Можно сделать из чудовища красавца? Можно. И наоборот – тоже, главное тут – задаться целью. Вот и нужная дверь. Сначала прием приватный, потом, если все будет хорошо, Малену представят ко двору. Или не представят.