В таком возрасте некоторые вещи просто чувствуешь, еще и с ее-то специальностью… — Николаю, — не утаил Кирилл. — Пока не дозваниваемся, решили кое-что уточнить… — Едем к нему, — решительно встала дама. — Вы думаете? — прищурилась Ирина. — Я чувствую, что не все ладно. Я с ночи еще это чувствовала… ох, не к добру… Кирилл и Ирина поднялись одновременно. — Едем. *** За руль сел Кирилл. Некромантка устроилась на заднем сиденье, Ирина рядом с ней — из вежливости. Неожиданно для себя взяла руку дамы в свои ладони, погладила. Кожа была сухой и тонкой, часто-часто бился пульс. — Не переживайте, все будет хорошо. — Не будет. — Вы… чувствуете? — Чувствую. Ирина покусала губы. А что тут скажешь? Может, еще и обойдется? Может, не с ним? Может, может, может… — Мы обязательно справимся… Женщина опустила лицо в ладони. — Справимся… это я виновата. Надо было ее как-то отвлечь. А потому… — Вы нам еще про святилище не рассказали. Эмма Марковна подняла голову. И прямо-таки впилась глазами в лицо Ирины, смотрела долго, серьезно, будто выискивала что-то… Потом усмехнулась краешками губ. — Что ж. Может, ты и раскопаешь… святилище у нас в городе было. Намоленное, старое. Но когда к городу подошел враг, его закрыли. И защита там очень серьезная. Если бы я думала, что у Левушки там хоть шанс появится — я бы его привела. Но пройти туда невозможно. Никому. — Смерть? — Смерть — не худшее, что может случится с человеком. А вот заплутать в пространстве и времени, стать неприкаянным духом… это бывает. Ирина поежилась. Но… выбора-то нет! Идти надо, и искать надо… — Все равно не остановишься, — согласилась некромантка. И уже Кириллу — Сейчас налево и паркуйся. Они обошлись без лифта, поднялись по лестнице, пробежали больше десяти этажей, и Эмма Марковна позвонила в дверь. — Коля, открой! Бесполезно. Звонок, второй… Некромантка достала ключи и провела карточкой по магнитному замку. Дверь открылась. Некромантское чутье не ошибалось. Магистр Николай Светличный лежал на полу. Мертвый. И рядом с ним лежала тяжелая чугунная пепельница. Этой печатью приложено, ага. Веры Светличной в квартире не наблюдалось. *** Пока ждали СОГ, пока давали показания, пока составляли протокол, вызывали труповозку… Наступил вечер. Кирилл и Ирина отвезли домой Эмму Марковну. Та сидела тихо, грустила… — Может, остаться с вами? — предложила Ирина. Эмма Марковна вскинула на нее больные глаза. И Ирина почти физически ощутила, как стара и устала эта женщина. Некроманты — близкие друзья Смерти, это верно. Они ходят рядом с Ней, они знают, что их ждет за гранью, они понимают, что смерть — не конец пути, а его начало. Но разве им становится от этого легче? — Оставайся. — А…, - заикнулся Кирилл, но некромантка подняла вверх сухонькую ладонь. — Не стоит. Видеть женщин, когда они расклеиваются, мужчинам не стоит, право слово. — Зато я могу за добавкой сбегать, — нашелся оборотень. — У меня бар хороший. Кирилл попробовал еще пару раз напроситься, потом махнул рукой, попросил Ирину звонить, если что — и уехал. А Ирина и Эмма Марковна остались вдвоем. Подумали, и направились к бару, который оказался действительно шикарным. Сначала они пили водку (помянуть). Потом коньяк (его любил Коля). Потом ром. Кажется, пробовали составить коктейли. А потом Ирина отравилась пирожными. Больше нечем было… точно, в них что-то несвежее положили. Наверняка. *** На работу Ирина не шла — ползла. Болело все. Голова, желудок, пищевод, кишечник… кажется, небольными остались только руки и ноги. И то — вопрос. Как-то они плоховато слушались. Хорошо хоть 'выхлоп' удалось убрать. Пока промывание желудка, пока то да се… Эмма Марковна оказалась покрепче. Ирина ей с утра налила стакан рассола, обнаруженного в холодильнике, и старушка скакала, бодрая и веселая. А вот Ирина мрачно думала, что времена уже не те. Мельчает народ, мельчает… На работе было шумно и весело. Все дружно наводили порядок, Саша прикалывал к стене здоровущую карту города, Коля втыкал в нее флажки… — Что случилось? — удивилась Ирина. Иван Петрович взглянул на нее красными глазами. Не от выпитого красными — от бешенства. Это что ж такое случилось? — Явилась? — Эээээ… — Ты видела, что у тебя на столе творится?