— Кто? — Есть одна старая ведьма… в буквальном смысле. Можем к ней съездить, она еще с отцом магистра, Павлом Светличным шашни крутила. — Та-ак, — заинтересовалась Ирина. — Когда? — Я ей сейчас и позвоню. Кирилл так и поступил. Отошел в угол комнаты, набрал номер, поздоровался, минут пять слушал то, что говорили ему, потом попросился в гости, еще минут пять слушал ответ — и попрощался. — Можем поехать прямо сейчас. — Отлично! Едем! — В кондитерскую. — Что купить даме? — Торт-мороженое. Ирина пожала плечами. Кириллу виднее. *** Оборотень прикупил и торт-мороженое, и кучу пирожных, и большой букет цветов, и даже бутылку лимонада. Фирменного, кондитерского, который делали из лимонов по секретному рецепту. Стоил он дорого, но жажду утолял великолепно. — Вино забыли. — Она не пьет. Ирина пожала плечами. Не пьет — вот и ладно. Что ж, едем… Ведьма жила в большой двенадцатиэтажке с шикарным видом на город. Естественно, на двенадцатом этаже. Ирина отметила необычную чистоту подъезда, ухоженность лифта — и все это без консьержа или охранника. Спрашивать не стала — и так все ясно. Если где-то живет ведьма — соседи быстро учатся быть паиньками. Или… Ирина и себя-то ловила за руку регулярно, а если ведьма не отягощена моралью и нравственностью? И проклинает по ходу жизни? НапИсал в лифте — страдай энурезом. НаписАл на стене в подъезде всякую похабень — сломаешь пару пальцев, чтобы впредь думал. Сломаешь почтовый ящик — будешь получать одни штрафы за неправильную парковку… как-то так. Жестоко, зато очень действенно. Двенадцатый этаж встретил всего двумя дверями. — Здесь было больше квартир, но Эмма Марковна выкупила три — и соединила в одну, — пояснил Кирилл. Дверь квартиры распахнулась. — Сплетничаем обо мне? Кирилл даже не смутился. — Эмма Марковна… — Эмма. — Эмма, о вас нельзя не сплетничать. Вами нельзя не восхищаться. И глядя на женщину — язык не поворачивался назвать ее старухой, Ирина была полностью солидарна с Кириллом. Сколько же ей лет? Восемьдесят? Девяносто? О таком не спрашивают у женщины, а у ведьмы тем более. Но если она была еще любовницей Павла Светличного? Магистру полтинник… Выглядит дама — великолепно. Не слишком высокая, стройная, сохранившая девичью фигуру, в джинсах и ковбойке, с кокетливым платочком на шее, с седыми волосами — полностью белоснежными, которые хозяйка прокрасила разноцветным колорированием — не ядовитым, а очень изящно. Получился эффект перламутра. Ухоженные руки, французский маникюр, плетенные босоножки на небольшом каблучке… Лицо! Морщины, складки — все это есть, безусловно. Но глядя в веселые и искрящиеся жизненной силой карие глаза женщины, понимаешь — жить она будет еще долго. И выглядеть не хуже, чем сейчас. Старость? Но принятая так, что дамой можно только восхищаться. Это вам не раскрашенные крокодилы, которые не желают смириться со своим возрастом, это — леди, которая даже в джинсах заткнет за пояс английскую королеву. — Будете умничкой — дам телефон парикмахера, — подколола Эмма Марковна, жестом приглашая проходить в огромную гостиную. Ирина застыла в восхищении на пороге. Одна стена была полностью панорамной — и вид на город открывался шикарный. — Высоко сижу, далеко гляжу. — Все вижу, все знаю… — И что вам потребовалось узнать? — прищурилась дама. Кирилл не стал ходить вокруг да около. — О Светличных. Об их семье… Эмма Марковна задумалась. — Ради хорошего дела? — Да, — твердо ответила Ирина. — Есть подозрения, что рядом с магистром ходит беда. Эмма Марковна пристально поглядела на ведьму, на Кирилла, а потом кивнула на стол в стиле модерн — этакую авангардную черную кляксу. — Ну что ж, вытаскивайте вашу взятку — и поговорим. Я смотрю, у вас там мой любимый лимонад? И мороженое надо бы в морозилку — не люблю его подтаявшим… Кирилл повиновался. Эмма Марковна сервировала стол — такими же модерновыми бокалами и блюдцами. Разлила лимонад, сделала глоток, зажмурилась от удовольствия. — Паша, да… это долгая история. — Мы не торопимся. — Вот и ладненько. Слушайте что было шестьдесят лет тому назад, история это долгая… Кирилл и Ирина почти одинаково навострили уши. Оборотень даже зашевелил ими, кажется. Ведьма усмехнулась. — Я была тогда молода — мне едва минуло пятьдесят. Паша тоже был молод, чуть старше меня, и два одиночества встретились. На роду Светличных есть проклятье — одного сына в поколении. Только-только чтобы род не угас. — Законного? — Нет, деточка, сын может быть от любой женщины, главное, чтобы он был. А законный, незаконный… это было для Светличных непринципиально. Чаще случалось так, что законные дети и не выживали. Паша на тот момент уже и надежду потерял. Мне он родить не предлагал, со мной он был для души, а вот сына хотел. И шел к юным дурочкам. — Вы его не прогоняли? Эмма Марковна пожала плечами. — Может, и стоило бы. Но Паша мог быть мне полезен, и я решила постепенно перевести его из любовников в друзья. Так и получилось…. Мы с ним дружили до его смерти. Сына он получил… Коля у него тоже усыновленный, вы не знали?