— Ждет. Грозен. Ирина пожала плечами. Вины за собой она никакой не знала, так что спокойно пошла к Ивану Петровичу. — Разрешите? — Входи, Алексеева. Садись. Ирина послушалась и устроилась на стуле, который, наверное, Керенского помнил. Или вообще царские времена. Судя по колючкам, которые из него выползали, он прошел все революции и войны — и люто возненавидел человечество, поклявшись вечно быть для него занозой в заднице. Ничего, она так устроится, чтобы на краешке стула. Через юбку не цапнет, и колготок она не лишится. Ирина молчала и ела глазами начальство. Иван Петрович поморщился и протянул ей несколько листов. — Смотри сама. Свой рапорт Ирина узнала мгновенно. Да и резолюцию прочесть было несложно. 'Нет оснований. Отказать.' Коротко и по делу. Но обидно же! До слез и соплей обидно! — Иван Петрович, почему? — ведьма расстроилась всерьез, почти до слез. — Знать бы! Сказали — нам тут, б…, еще маньяка не хватало. Это если вкратце. Ирина почти обиделась. — Это — не маньяк! — Алексеева, я такого от полковника наслушался, что тебе повторять не буду, — огрызнулся начальник. — Иди и работай. Пропавших девчонок искать, конечно, будут, но — в рамках персональных розыскных дел. А вот объединять их пока — нет оснований. Начальство таковых не увидело. — Спасибо, Иван Петрович. — Нельзя никак, сама понимаешь… — Понимаю, — Ирина даже всхлипнула. Ну правда же, обидно! Когда созданную тобой версию спускают в выгребную яму! А самое обидное, что версия-то правильная, она нюхом чует. Ведьминским загадочным органом, который точно подсказывает — правда это или ложь, верная или неверная дорога. Вот сейчас она верная. Но… Начальству не докажешь. Ирина поднялась, забрала рапорт и ушла. Уселась за стол, обхватила руками голову и задумалась. Коллеги переглянулись — и решили пока не лезть с утешениями. Вроде как сидит, волосы на себе не рвет… Сеня подумал — и вышел за дверь. Хоть женщины это и отрицают, но лучшим утешением для большинства из них было и остается вкусное пирожное. Процентов для восьмидесяти. А остальные двадцать процентов надо утешать чем-то вроде вкусной воблы, или колбаской… Женщина же! Тут тонкость нужна и правильный подход. Но Ирина сладкое любила. Это коллеги точно знали. *** Ирина сидела и думала. И было ей грустно. Версию ее закопали. Работать по ней не будут, а что это значит? Что все ее запросы будут цинично спущены в мусоропровод. По принципу — иди-ка ты отсюда, Анискин, нечего тебе Фантомасов ловить под диваном. Или под кроватью… закусывай, короче. И — вали. Ножками, ножками… А девчонки пропали. И еще одна должна пропасть, похоже. И… и мало ли что? Вот как тут быть? Как их искать? Что сделать? Ирина задумалась. А потом чертыхнулась — и принялась копаться в сумке. Давным-давно, когда она еще была неопытной ведьмой и только осваивала поиск… черт, а ведь правда! Года не прошло, а ощущения такие, словно тысяча лет позади! Давным-давно она спасла генеральскую внучку. И все контакты генеральской жены у нее есть. И самого генерала — тоже. А что это значит? Хм-м… А генерал-то главнее полковника. Почти Гамлетовский вопрос. Быть или не быть? Лезть или не лезть? Потому как Гамлету ничего особо не грозило, а для Ирины все сложнее. Огрести — или отгрести. Вылететь — или влететь по уши… Сказать — или не сказать? Ирина подумала, и решила выбрать промежуточный вариант. Что-что, а побеседовать с родственниками пропавших девушек ей никто не мешает, поискать их, поднабрать информации — тоже. А уж потом… Когда она будет больше знать — тогда и будет видно. Беспокоить генерала — или нет, и если да, то с чем именно. На стол перед Ириной опустилось большое шоколадное пирожное с сердцем наверху. — Ой… — Приятного аппетита. — Сеня, спасибо. Но… — Кушай. Я всем взял. — Сколько я… — Цыц! Молчать женщина, когда гусары скачут. — А зарплаты плачут. Сеня махнул рукой. — Однова живем. И первым, подавая всем вредный пример, слизнул сердечко со своего пирожного. Манеры? Их не было. Но как же вкусно! *** Ирина примерно догадывалась, что она увидит в семье Кравцовых. И интуиция ее не подвела. Его жена, Марья Алексеевна, была удивительно красива. Этакой старинной, почти портретной красотой. Пышная фигура, не толстая, а именно пышная, резные черты лица, словно мраморные, четкие, чистые линии, кожа практически без морщин… и к этому толстенная светлая коса и яркие голубые глаза. Пронзительно-голубые, Ирина и не думала, что такие бывают. Наверное в юности она была чудо как хороша. Даже сейчас, в черном платке, она выглядела потрясающе. Ее не могли изуродовать даже длинная юбка и дешевая кофта с распродажи. — Здравствуйте, Мария Алексеевна. Участковый уполномоченный, лейтенант полиции Алексеева Ирина Петровна. Разрешите? Ирина махнула удостоверением — и прошла в квартиру. Женщина чуть посторонилась. — Муж предупредил о вашем визите. — Уделите мне немного внимания? — Да, конечно.