А Гардвейг слушал Милию, глядел в искрящиеся живым весельем серые глаза, впитывал тепло ее улыбки, и думал, что Фелисия – просто крашеная кукла. Как и большинство придворных дам. А вот Милия… У нее было то, чем не могла похвастаться ни одна из его любовниц. Искренность. Безбрежная, беспредельная искренность. И Гардвейг не устоял. Он проводил Милию обратно, и предложил ей встретиться еще раз. Он пришлет ее родителям приглашение… да вот, скоро будет бал-маскарад. И еще один бал. Да, он может это сделать, он приближен к королю. И – нет, госпожа. У меня самые честные намерения, клянусь вам. Милия поверила клятве. Да и как было не поверить? Гардвейг, влюбившись, становился неотразимо убедителен. А время ему требовалось и чтобы Альтрес проверил семью баронессы (что он и сделал, не обнаружив ничего предосудительного), и чтобы Милия привыкла к нему. Гардвейг не был подонком. Он был тираном, он был жесток, безжалостен и плевать хотел на все, кроме государственных интересов, но женщин он никогда не насиловал и не принуждал. Никогда. Мог казнить за измену, но это – совсем другое. А потом бал, второй, третий – и Милия, невинная и очаровательная. И проклятая рана, которая подвела в самый неподходящий момент, и искренне встревоженное лицо девушки… Когда барон Шельтский понял, кто сватается к его дочери, мужчину чуть удар не хватил. Едва откачать успели. Конечно, Милия согласилась. И зловещая слава Гардвейга ее не остановила. Как и все соплюшки, она была искренне уверена, что такого замечательного и чудесного мужчину просто оболгали завистники. А вот она все исправит… Альдонай ли посмеялся, Мальдоная ли нахмурилась – кто знает? Но и первым у Милии родился мальчик, и вторым, и третьего лекари обещали тоже мальчика, скоро уже рожать. Гардвейг был счастлив. Жену он готов был носить на руках. У него есть сыновья. У него есть будущее! И Альтрес Лорт был счастлив. И ради счастья брата защищал баронессу что есть сил, никто и косо посмотреть в ту сторону не решался. И родители Милии были счастливы, одним махом перепрыгнув из баронов в графы, получив неплохое поместье, и выдав детей замуж в хорошие семьи. Была счастлива и сама Милия. Муж ее любил, у нее были замечательные дети, ну и конечно, она любила мужа. Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним. В этом мире не было Шекспира. Но правда жизни всегда остается правдой. Милия была тихо счастлива своим семейным счастьем. И когда Гардвейг сказал ей про дочек… Вообще, она про них не задумывалась. Не до того было. Но когда узнала – стоит ли удивляться, что Милия согласилась и взять девочек к себе, и заниматься ими… Мария, Джейн, Катрин и Элизабет. Четыре принцессы получили то, чего им недодавали это время. Они получили заботу. Искреннюю – иначе Милия просто не умела. Она поселила девочек в отдельные покои, приставила к ним фрейлин и учителей, сама проверяла все и контролировала – и малышки быстро привязались к «тете Милии». Когда Милия узнала, что именно произошло в Ативерне, она была в шоке. А потом супруг попросил приглядывать за девочками тщательно. Побеседовать с Марией, подготовить ее к замужеству, заняться приданым – ваши ведь, женские дела? Милия согласилась. И занималась Марией, ее приданым, ее воспитанием… Толкнулся под сердцем малыш. Скоро, уже очень скоро ему на свет. Мой мальчик. Наш сын. Марии повезет с мужем, Милия даже не сомневалась в этом. Она видела принца Ричарда, и мужчина оставил о себе самые лучшие воспоминания. Марии будет с ним хорошо. Главное – правильный настрой. Когда мужчины дадут тебе все, что угодно? Когда ты не попросишь больше того, что они могут дать. Несложный секрет семейного счастья. Осталось объяснить его малышке. Но Мария была умненькой, ласковой и любознательной, она поймет. Она обязательно поймет. И Милия заинтересованно поглядела на пурпурный бархат. Уже для себя. Ей ведь тоже надо быть красивой, для мужа! Уэльстер, поместье Ирнес. Когда баронессе Ирнес доложили, что к ней прибыл граф Альтрес Лорт, баронесса едва чувств не лишилась. Но потом взяла себя в руки. – Проси! Альтрес Лорт времени терять не стал. – Аделаида, рад видеть. Вы, как всегда, очаровательны. Баронесса Лидия Ирнес, а некогда Аделаида Вельс, передернулась. – Ваше сиятельство так добры. – Не так, – неприятно оскалился горбун, странным образом напоминая при этом какое-то крупное хищное животное. – Ты знаешь, дорогуша, что к нам прибывает посольство из Ативерны? Баронесса знала. И собиралась на это время уехать подальше, в глушь. Замуж она вышла совсем недавно, престарелый муж ее вполне устраивал, а вот встреча с Джерисоном Иртоном – нет. – А придется, – гадким тоном протянул королевский шут. – Зачем? Аделаида помертвела, понимая, что отказаться не получится. – Думаю, Джерисон тебя не сдаст, пожалеет былую любовь. Все просто. Мне нужна Лилиан Иртон. Аделаида вспыхнула. Пальцы невольно сжались в кулаки. Все, все из-за этой дряни! Из-за нее погиб Алекс, из-за нее сама Аделаида вынуждена была бежать, из-за нее… Мысль о том, что Лилиан Иртон не начинала первой, Аделаиде в голову не приходила. – Нужна? – Да. А потому, когда посольство приедет, ты постараешься передать Иртону записочку. Старая любовь не ржавеет, тебя оболгали, и все остальное. – И? – Все. Аделаида стиснула кулаки еще крепче, даже не замечая, что ранит себя ногтями. – А если он сдаст меня властям? – За что? – Н-ну… – Дорогуша, ты – Лидия Ирнес, баронесса, и документы у тебя надежные. И легенда тоже. Потому тебе бояться нечего. Неубедительно. Но… – Ослушаться я все равно не смогу? – Нет. Не сможешь. Адель расслабила пальцы. Ладони неприятно засаднило. – Хорошо. Я сделаю, что вы прикажете. – Вот и умничка. Мой человек сообщит тебе, что и когда написать. Альтрес кивнул, и не прощаясь, покинул гостиную. Адель посмотрела на глубокие лунки от ногтей.