– «Это» – что? Яна убедилась, что странный тип имеет в виду Аашу, но «убирать» волчицу не спешила. Вот еще! – Вот это! – Тип тыкал пальцем в сторону волчицы. – Что эта тварь делает в моем доме?! Яна прищурилась. Кажется, она поняла, с кем имеет дело. – Тенсор Атион? – Я… да! – На миг мужчина смутился и тут же перешел в наступление: – А вы кто такая?! – А я – лайри Риккэр. Новая владелица этого дома. – Что?! – Славерус Атион подарил мне это жилье. Точнее, свою долю. Вашу я выкуплю. Сколько вы за нее хотите? Мужчина вдруг успокоился. Да уж, великое волшебное заклинание – деньги! Стоит только произнести волшебное слово – и умные глупеют, склочные смирнеют, а слабые крепчают духом. – Пригласите меня в дом, лайри, и побеседуем. Яна подумала. Одна бы побоялась. Но с Аашей? Этот тип волчице на один зуб. Если не побрезгует. Что ж, не стоит развлекать новых соседей зрелищем торга. – Проходите, сар. Ааша послушно освободила калитку, и мужчина вступил на территорию с видом короля в изгнании. Ткнул в волчицу пальцем, малым его не лишившись: на пол-локтя поближе, и Ааша отхватила бы ему кисть. Хамства волчица не терпела. – Это ваша собака? – Это мое дело, – поставила наглеца на место Яна. – Итак? – В дом не пригласите? – Не приглашу. В саду побеседуем. Здесь столик есть, скамеечки… Гарт расстарался. По его приказу слуги притащили откуда-то кованый столик и к нему – шесть стульев, подарок на новоселье. Яна тут же решила, что вырастит вокруг них беседку. Посадит виноград, пару яблонь для опор – и через пару лет все будет готово. Тенсор развалился на одном из стульев и, прищурившись, уставился на Яну. Но если он хотел смутить нархи-ро – зря. Бесполезно. Яна была абсолютно спокойна. И молчала, ероша густую шерсть волчицы, пока Тенсор не сдался и не заговорил первым: – Вы, милая лайри, человек здесь чужой… Яна поморщилась. Так по-разному это обращение звучало в устах Славеруса и Тенсора, что становилось неприятно. Славерус произносил слова с высоты возраста, с легкой иронией, но в то же время и уважительно. А Тенсор… Как-то у него получалось маслено-издевательски. Яна и сама не могла объяснить, почему так, но было неприятно. А может, если бы они встретились в другой обстановке или Яна не знала о нем того, что рассказал Славерус… Отнеслась бы она более доброжелательно к этому человеку? Возможно ли такое? Яна не знала. Богам виднее. Пока же Тенсор вызывал только неприязнь. Не дождавшись реакции, Тенсор вздохнул и продолжил. Выходило так, что Яна явилась Четырехликий весть откуда, втерлась в доверие к выжившему из ума старику, лишила Тенсора родового гнезда, а ведь он тут каждую досточку, каждую щепочку все сам прилаживал, своими руками. А она, бессовестная… Угрызения совести и верно боялись Ааши, а потому не подступали слишком близко. Тенсор говорил и говорил, укоряя, вздыхая и трагически возводя глаза к небу. С его слов история выходила совсем иной. Он был совсем малышом, когда его мать по уши влюбилась. И сказала сыну, что тот временно поживет у бабушки, мол, ее новый муж против ребенка. Но потом она обязательно заберет сына домой. Уж лучше бы не забирала. Славерус оказался отвратительным человеком. Он пил, бил Тенсора и его несчастную мать, ничего не приносил в дом… Стоит ли удивляться, что пасынок не испытывал любви к отчиму? Чтобы не видеть этого кошмара, Тенсор начал убегать из дома, по глупости связался с дурной компанией… Правда, сейчас взялся за ум. Работает палубным матросом на судне, они ходят вдоль побережья, на жизнь хватает. Но этот дом – он же принадлежал его матери! – Да разве? – искренне удивилась Яна. Ааша под рукой нархи-ро пофыркивала, давая понять, что не верит как минимум половине речи. Но Тенсор в волчьих интонациях не разбирался. – Это, милая лайри, семейное, можно сказать, родовое гнездо. – Для родового оно слишком молодо, – отрезала Яна. – К чему вы клоните? – Я готов выкупить у вас этот дом. Яна фыркнула: – И за сколько же? – Я надеюсь, лайри, вы не заломите громадной суммы? – Не заломлю. Условие, которое поставил мне сар Атион, гласит, что я не могу ни продать, ни подарить этот дом. Особенно вашей семье. Тенсор скрипнул зубами. – Но это мой дом! Я тут родился, вырос… – Да разве? А сар Атион рассказывал иначе. Тенсор понял, что перегнул палку: – Ну хорошо. Не я, но мои дети! – Оба? Тенсор скрипнул зубами еще раз. Яна даже испугалась – не остался б он без них прямо здесь и сейчас. Зубы, кстати, отвратительные. Желтые, прокуренные и с изрядными дырами. Фу! – Вижу, отчим уже успел наговорить обо мне небылиц? – Это не важно. – Яна пожала плечами. – Дом не продается. Что еще? – Тогда вы можете выкупить у меня мою часть. – Могу. Сколько? – Пятьсот золотых! Яну разобрал дикий хохот, который она даже и не пыталась сдержать. Пятьсот золотых?! Это при том, что весь домик стоил не больше двухсот? Ну-ну… Тенсор побагровел. При болезненно-желтой коже это выглядело просто ужасно. – Что я такого смешного сказал? Яна кое-как успокоилась и фыркнула: – А что – непонятно? Красная цена домику – триста золотых. Делим на пять – получается шестьдесят. Так вот, я готова заплатить пятьдесят монет золотом за вашу долю. А то, что вы зачем-то нолик пририсовали… Смешно! – Вам смешны мои чувства? – Нет, ваша глупость. – Яна уже поняла, что разговора не выйдет, и решила не церемониться. – Вы являетесь сюда, заламываете дикие цены, что-то смеете требовать… Так вот. Пятьдесят золотых – мое последнее слово. Идите поговорите с семьей. В противном случае мы решим этот вопрос в официальном порядке, через канцелярию градоправителя. – Думаете, он пойдет вам навстречу и лишит детей крова? – Детей не лишил бы. Но Славерус сказал, что вашим детям уже не требуется родительская помощь. Они вполне взрослые. – Родители обязаны помогать детям! Яна была на этот счет иного мнения. В Лесу говорили, что ребенок должен получить от родителей корни и крылья, а всего остального достигать сам. Впрочем, чего можно достигнуть в Лесу? – Это ваше право. При чем тут я? Оказалось, Валайра-младшая недавно вышла замуж и родила сына. И ребенку требовалось ну очень много всего. При чем тут Яна?