– Наверное, что-нибудь интересное… Кстати, у градоправителя дочь убили. – Синту? – Да… – Допрыгалась, сучка. Яна только глазами хлопнула: – Что ж она такого сделала – для подобного отзыва? Ш’аальзея только фыркнула в ответ: – Ты лучше спроси – чего она не делала? Ты ведь о ней расспросить хотела, верно? – Верно. А расскажешь? – Расскажу. Синту Эрен знаю уж лет шесть, она начала ра-ано… Рассказ Ш’аальзеи был не особенно длинным, но весьма любопытным для нархи-ро. Яна слушала с искренним интересом. Столько она бы ни от кого не узнала, да еще в таких подробностях. Бунтовать против родительского диктата девчонка начала мало не в четырнадцать. На свой лад, конечно. Сначала явилась к Ш’аальзее и предложила у нее поработать. Можно – за чисто символическую плату. Не ради денег, ради самого процесса. Ну и родителям насолить. Ш’аальзея таких идей не поняла. Жить хотелось, знаете ли. У нее тут дело, доходный дом, а она поставит все под удар из-за прихоти соплюшки? Ох, не смешно! Синта была выдворена за порог быстро и жестко. К лойрио Эрену гонец не полетел просто потому, что дурой Ш’аальзея отродясь не была. Кто б ей поверил в тот момент? Вот когда спустя месяц лойрио Эрен получил на руки свою дочурку в непотребном виде из портового борделя… Бордель сгорел, хозяин куда-то исчез (дураков не жалко), а Синта пустилась во все тяжкие. Переспала с половиной города, не брезговала моряками, подхватывала и лечила дурные болезни, не особо скрывая свое хобби… Лойрио Эрен рвал на себе волосы, но… запретить всем и сразу не получится, а как-то оградить девчонку… Ш’аальзея могла бы помочь, благо и знала, и имела навыки, но ее не спрашивали, а она сама – не предлагала. Вот еще не хватало – лезть в дела высокородных. И, разумеется, Синта вытворяла все не просто так. Чтобы насолить отцу, матери, брату, она бы лишайного ежа с колючками слопала, не особо задумываясь. Только вот кишка у нее была тонка. Пакостить по мелочи – да. Это как раз в ее стиле. А вот нечто серьезное… Нет, она бы не потянула. Глуповата, взгальновата, истерична… – А могла влезть во что-то серьезное? – По глупости – могла. Яна кивнула. Ну да. Вот и ключевое слово – по глупости. А что делают с дураками в серьезных делах? А вот то. Убирают из дела. Быстро и решительно. – А о ее делах в последнее время ничего не слышно? – Слышала. Вроде она с каким-то къянти свела знакомство – и тот чуть ли не некромант. – Къянти? Быть не может! – искренне возмутилась Яна. – Да неужели? А что у нархи-ро знают про некромантов? Яна пожала плечами и кратко изложила, что знала о темных. Раса, привычки, склонность к некромантии – врожденная. У людей ее попросту нет, разве что баловаться будут… – Вот уж не знаю, баловство там или что еще, а слухи ходят. Сама понимаешь… – Слухи не убивают. – А это как сказать. Знаешь историю про великого волшебника с севера? Яна вскинула брови: – Может, знаю, а может, и нет… Расскажешь? – Расскажу. Жил-был город. И жил в нем великий темный колдун. Если он хотел убить человека, клал на порог дохлую змею – и на третий день человек умирал в страшных мучениях. И управы на злодея не было, все боялись. А потом приехал человек с севера. Высокий, бледнокожий – и воин к тому же. И первое, что сделал – не уступил дорогу колдуну, да еще и отматерил его черными словами. Разгневался колдун и положил ему змею на порог. Выкинул ее приезжий и живет дальше. И вторую змею выкинул, и третью, и десятую… Тут-то и поняли, что это – Великий Волшебник. Пошли люди к нему на поклон, умолять, чтобы он их от колдуна спас. – И спас? – Яна уже ухмылялась во весь рот, предвкушая окончание истории. Было у Ш’аальзеи такое – нравились ей забавные сказочки на все темы, только вот мало с кем она могла поделиться. – А то как же? Пошел к колдуну, излупил чем под руку попало и из города пинками выгнал. Да еще приговаривал: ты мне, такой-сякой, все крыльцо своими дохлыми змеюками загадил, я их закапывать замучился! Так вот и вышло – не колдовство убивало, а страх. А уж чем его подкреплять – дохлыми ли змеями, живыми ли наемниками… Яна понятливо кивнула: – Попомню. Идея ясна. То ли некромант, то ли нет, а человек опасный. – А где можно найти этого неизвестного? – Знать бы. Название корабля я как-то не уточняла, ни к чему было. Если узнаю – скажу. А вообще, в последнее время ее в одном кабаке частенько видывали. – В каком? – «Ражий медведь». Или «Рыжий медведь»? Не помню точно, но там попробуй расспросить. – Спасибо, кана. – Сплетни собирать – ума не надобно, – отмахнулась Ш’аальзея, давая понять, что Яна ей ничего не должна. Невелик труд – пару историй пересказать. Впрочем, Яна все равно положила себе при случае отблагодарить ее. Медведь, говорите? А у нас волк есть. И не хуже вашего… рыже-ражего. * * * Рошер тем временем гулял по городу. Да, и такое тоже бывает. Идешь по улицам, разглядываешь дома, любуешься облачками на небе или там – плитками на мостовой… Хорошо! И на душе спокойно. Кто-то возразит: да мы по этому городу каждый день ходим! Ходите. А видите ли его? Видите его красоту, строгое и спокойное достоинство, изящную сдержанность одних домов и крикливую пышность других? Знаете, о чем могут поведать их камни, задумывались, какие трагедии происходят за их стенами? Вряд ли. Иногда люди ужасно невнимательны. Они мчатся туда, сюда, потом еще куда-то – и когда оглядываются, оказывается, что, кроме бешеного бега в жизни, и вспомнить-то нечего. И, осознав эту истину, Рошер пообещал себе, что с ним такого не случится. Просто медленно пройтись по городу, подмечая и цветы в палисаднике, и рисунок на ставнях, и веселую улыбку девушки за забором… Приятно! – Рош! – О, Гарт?! Приветствую высокородного лойрио… – А в глаз? – непринужденно осведомился «лойрио». – Если попросишь – так и быть, для друга не жалко, – улыбнулся Рошер. – Как, вернулись твои? – Вчера приехали. Аэлена довольна. – Аира теперь трайши? – Почти. Сама она не трайши, но титул перейдет ее первому ребенку мужского пола. Или второго. Король тоже не дурак подшутить – сказал, пусть передает титул тому, кто рисовать будет. Раз уж у Вильтена такой дар в роду. Рошер фыркнул: – А остальное? – Имущество? В управление Аэлене до совершеннолетия дочери. Потом пусть сама распоряжается. – Лин счастлив? – Не то слово. Ему и в дело деньги бы не помешали, но уж больно источник… своеобразный. – Зря мается. У Вильтена с Аэлой ведь ничего не было… – Да он и сам понимает. Но достойно ли? – Это уж он пусть сам решает. А с Диолатом что? – Горе горькое. Представляешь – лишился свет нашего трайши.