Этого гонец, понятное дело, не знал. Делагарди задумался. Мина, бомба… простите, такого не бывает. Вот во что он готов был поверить более – так это в… предательство! Точно! Наверняка у русских собак был сообщник в крепости, который и впустил их! А стену потом подорвали, чтобы никто не догадался об их подлости и трусости! Магнус порадовался своей сообразительности. Итак, русские взяли Нарву и теперь движутся к Дерпту? Надеются, что и там поможет предательство? Ха! Надо выкинуть негодяев из Швеции! Полторы тысячи солдат хватит? Должно хватить. Плюс пушки, плюс кавалерия… Через два дня корпус Магнуса Делагарди выступил в поход. * * * Софья потянулась, отпила еще воды. Кофе хотелось по-страшному. До судорог в мышцах. И то верно – устала. Уж полночь на дворе, а она все сидит за бумагами. А как вы хотели? Мало войну выиграть, важно при этом мир не проиграть. А потому Алексей совершает подвиги на полях сражений, а она – среди писем и бумаг. Эх, как же не хватает Ванечки с его чутьем на финансовые аферы! Пусть он не знает, как это называется, но воровство нюхом чует. Скорее бы мальчишки вернулись. Кофе? Опять не уснешь, и сердце биться будет… это ж не суррогат из пакетиков, здесь все натуральное… Софья поборолась с собой еще пару минут и проиграла. Звякнул колокольчик, возникла на пороге кабинета служанка. – Чашку кофе мне принеси и перекусить чего… Та понятливо испарилась, а Софья оглядела фронт работ. Донесения, доносы, справки, просьбы, требования… от умных до откровенно глупых. Жалоба на дочь окольничьего Свиньина, дескать, в полнолуние на свинье летала и голыми грудями трясла, не иначе волховала, а от дочери окольничьего Суханова из-за того жених ушел. Дескать, дурна ему девка стала. Как есть парня попортили! И это Свиньина, ух, чтоб ей! Письмо из Архангельска – скоро еще один корабль на воду спустят. От Строганова – опять будет торговаться. Хорошо, на Урале теперь и царевичевы воспитанники есть, все не без пригляда самодурствует. От… – Можно, Сонюшка? В комнату скользнула царевна Екатерина, зябко переступила ногами в шитых шелком башмачках. – Можно, чего ж нельзя. Что случилось? – Да вроде как все в порядке… Соня, а что с моим женихом? Что с доном Хуаном? Скорее всего, едет. – Думаю, к зиме тут будет. Хочешь быть испанской королевой? Катерина вздохнула: – Сонь, а если я другого люблю? Софья прищурилась. – Любишь – или если? Царевна подумала, потупилась. – Пока – если. Просто… старый жених-то! Старше батюшки! Соня пожала плечами: – И что? Твое дело от него пару детей родить, а потом пусть хоть помирает. – Сама бы так попробовала! – с неожиданной злобой выпалила Катерина. – Легко тебе говорить, за молодым-то мужем! – Можешь и вовсе без мужа. Машка согласится, заменить тебя несложно, на край еще и Феодосия есть. А ты сиди, пока плесенью не покроешься. – Ты-то не покрылась, – прищурилась Катерина. Софья равнодушно смотрела на сестру. Оправдываться здесь и сейчас было равносильно поражению, как и петь о долге перед родиной. Этот разговор часами вести можно будет. Она об одном, Катерина о втором, а в результате – пустота. – Так то я, а то ты. Тебе уже сколько, девятнадцать? И так перестарок. Еще пару лет просидишь в тереме – и ни один мужчина не позарится. – Тетка Анна замуж вышла. И тетка Татьяна. – Не за царевичей. Титул мы потом даровали. И Степан теперь боярин Разин, с владениями в Крыму, и Ордин-Нащокин род хоть и древний, но если б не старый Афанасий, Анне б такого счастья не видать. И Ване Алексей думает титул князя даровать. Софья не кривила душой. Народ хорошо запомнил, как пытался сдержать бунт старый Ордин-Нащокин и чего ему это стоило. Жизнью заплатил. А Степан… Тоже проблем не возникло. Молодые после свадьбы в Крыму обосновались. Не на глазах – потому и тихо, а то б бояре каждый раз копья ломали. Кстати, и от Степана письмо есть в этой куче, прочесть надобно… Хоть проглядеть, ответ уж завтра надиктуем. – Так и мне царевич не надобен. Нет, это точно неспроста. – Катька, не крути хвостом. Кто? – Да нет пока никого! Врала откровенно топорно. Сейчас ее расколоть или потом задание девочкам дать? Но ведь не докладывали ни о ком… значит, кто-то из своих. Стрельцы, бояре, стольники, у кого есть доступ во дворец… Кто решил таким образом с царской семьей породниться? Интересно-то как… Ладно, сейчас, в первом часу ночи, Софья точно ее допросить не сможет. Завтра – дело другое. – С чего ты сегодня поговорить решила? – А коли завтра уже поздно будет? Я ж не знаю… Сонюшка, ну не выдавай меня за этого старого дона замуж! Ну миленькая! – А что в том плохого? Королевой станешь! – Я за любимого замуж хочу! Не абы за кого! Ты-то вот за Ваньку замуж вышла! – От Вани пользы больше, чем от трех королей. – Вдруг и от моего мужа тоже будет?! – Ты его сначала найди, а потом говори. – Можно подумать, ты согласишься! Ты же всех под свою гребенку ровняешь! – И кому от этого хуже? Мальчишки женятся, Евдокия замуж вышла, Марфа… думаешь, будь батюшка жив, ты смогла бы из терема выйти? Да никогда! Так и засохла бы бездетной! – И все равно – несправедливо. – Катя, я делаю больше вас всех, вместе взятых. Потому мне и привилегий больше. Нравится тебе это, не нравится – я полезнее дома. А ты будешь полезнее в Испании. – Сонь, ну не хочу я за старика! – Пока на него ни одна любовница не пожаловалась. И вообще – вопрос не в возрасте, а в умении. – А я не хочу! Не выйду я за него! Не выйду! Машку предложи! Вот! Царевна топнула ножкой, подчеркивая серьезность своих слов. Софья смотрела вполне равнодушно. Тоже мне… гордая и непреклонная нашлась. – Кать, а за кого соберешься? Не маленькая, понимать должна, что коли мы младшую сестру предлагаем, старшая должна быть уже сговорена. Или в монастырь захотелось? – Скажи, что я сговорена! Что такого?! – Врать неохота. – Да ты всегда врешь! – И где я тебе соврала? – Не мне! Но… – А на чужие сплетни нечего и оглядываться, – отбрила Софья. Оххх, а вот и ОН! Кофе! Небольшой кофейник, маленькие чашечки из прозрачного фарфора – две штуки, на обеих царевен, рядом на отдельном блюдце сахар, молоко в молочнике, на подносике – несколько булочек, которые так одуряюще пахнут сдобой, ванилью и миндальным орехом, что рот сам слюной наполнился. И видимо, не только у Софьи. И слова сказать не успела, не то что остановить. А служанка, как назло, поставила поднос ближе к сестре… Катерина потянулась к кофейнику.