– Нет… не надо! Пожалуйста… оставьте его хоть после смерти в покое!!! УМОЛЯЮ!!! Амадо плюнул, помог ей подняться и принялся успокаивать. И что за бабы пошли такие нервные? Вот ей-ей, даже та рыжая девчонка реагировала лучше и спокойнее, чем эта женщина. Хотя Феола и была еще ребенком, по мнению Амадо. Но сколько самообладания! Залюбуешься! А тут что… Теперь приводи ее часа три подряд в порядок… Спустя каких-то несчастных два часа Амадо получил ответ на все свои вопросы. Даже и на те, на которые не рассчитывал. И сидел, переваривал. Потому как сеньор Гомес, известный всей столице мастер работы со стеклом, оказался… Да! Мединцем он и оказался! – Знала, я все знала, – рассказывала сеньора. – И замуж за него выходила – знала, и что? Он же не из тех, которые полностью, он самым краешком. Потому и выжил… хоть и лежал несколько дней в горячке, но выкарабкался, выходила я его. И жили мы несколько лет спокойно. А потом они пришли… Они. Да, те самые выжившие мединцы. Они действительно начали собираться в стаю. И решили для себя… что? – Я не знаю, – вздыхала женщина. – Габриэль тоже не знал, ему это и не надо было. Он говорил, что его дело со стеклом работать, а остальное пусть идет мимо. Для него мастерская была важнее детской. – А дети у вас есть, сеньора? – Есть. Двое… – Вы за них не беспокоитесь? – Они в Колониях. Мы подумали и отправили их туда. Давно еще, так нам показалось спокойнее. Там их не достанут, это уж точно. – Почему? Море для мединцев не преграда. – Потому что там есть шаманы, – даже несколько удивленно ответила сеньора. – Еще когда демоница была в силе, она держалась подальше от Колоний. – Шаманы? А ЧЕМ они опасны? – Не знаю. Я из обычных людей, Габриэль старался мне кое-чего не говорить, берег, – сложились в горестную улыбку губы сеньоры. Амадо поднял брови. – И вы согласились выйти за него замуж, зная обо всем? – И что такого? За некромантов замуж выходят, и детей от них рожают… – вольно или невольно сеньора попала не в бровь, а в глаз. – Всяких любят. А я его люблю, понимаете? Вот такого, рассеянного, вдохновенного… и пусть он не совсем человек, он-то меня тоже любит! Любил… – Любите? – Любила… люблю. Разве смерть на что-то влияет? – Я слышал, мединцы не могут любить, – поддержал тему Амадо. Сеньора качнула головой. – Могут. Не все, но могут. Кстати, творческие способности при полном слиянии Габриэль бы тоже утратил. Но они остались. И душа у него была живая, человеческая. И я могу надеяться, что мы ТАМ встретимся! Я уеду к детям, но не сейчас. Может, через месяц… сейчас я просто не перенесу дорогу. И я вернусь. А вы… вы сможете ИХ найти? – Постараемся, – вздохнул Амадо. – Давайте мы с вами побеседуем, авось мне что-то и поможет… Спустя два часа он устроился на ночлег в келье монастыря. Подтянул повыше одеяло, которое кололось даже через одежду, поправил каменной твердости подушку, вздохнул. А все ж лучше, чем в мобиле, скрючившись и осенью. Сеньора Гомес рассказала ему очень многое. И то, что знала о мединцах, и остальное. И самое печальное… Заказчиков ЭТОГО случая она не знала. Она отдала Амадо все рабочие тетради супруга, всю его клиентскую картотеку, все записи. Но найдет ли он там что-то полезное? Кто знает… Мединцы – или нет? А если нет, то кто? И еще… сердце у мужчины было более чем здоровое. Остается вопрос. Какой яд или проклятье может дать гримасу испуга? Амадо предстояло дать ответ на множество вопросов. Но это завтра, завтра. А сегодня – спать. Уже почти час ночи… ну хоть до третьих петухов подремать, а там опять в столицу. Что за жизнь такая? И ведь не выспится до коронации, а то и потом не выспится. Амадо поудобнее уложил голову, чтобы шея затекла не слишком сильно, – и мгновенно отключился. Спать! Хоть на гвоздях, но – СПАТЬ!!! * * * Эмилио Педро Оливарес шел домой. Настроение было… пожалуй, оно было средним. Душу грела зарплата, но разум туманили неприятные мысли. И было их много. И были они… Неприятные, одним словом. Но вот и дом. Темные окна, одинокие стены… и давний знакомый, который ждет его, сидя в кресле. Ему темнота не помеха, он и ночью, и днем преотлично видит. – Оливарес, наконец-то! – Добрый вечер, сеньор. – Задерживаешься на работе? Это хорошо, это правильно. Работать вообще полезно… тебе. Ты принес то, о чем мы договорились? Эмилио вздохнул. Принес ли он? Принес. Но… – Может, вы лучше возьмете деньги? Я получил зарплату. – И сколько там твоей зарплаты? На пятую часть долга хватит? Эмилио потупился. Ну…. Не хватит. Должен он раз в десять больше. И еще неясно, на что придется жить. Но… – Сеньор, я еще раз прошу вас. – Бумаги, Оливарес, – в голосе говорящего зазвучали металлические нотки. Резкие, жесткие. Эмилио вздохнул – и полез в комод. В конце-то концов, ничего такого он не делает! Это почти и не тайна, эти сведения можно добыть десятком разных способов. Он просто… неудачно попался. Вот и все. Вот и… За спиной послышался шорох, но повернуться лицом к гостю Эмилио не успел. Он уже ничего не успел. В груди вдруг стало очень холодно и как-то больно. Он опустил глаза вниз – и увидел окровавленное острие кинжала, которое выглядывало из груди. А потом и его уже видно не было. Были только темнота и тишина. – Прости, но ты слишком ненадежен. Прижми тебя – и ты все выложишь, – объяснил убийца трупу, как будто Эмилио его слышал. – А то и прижимать не потребуется. Страшная это штука – угрызения совести. Труп промолчал. Убийца сунул за пазуху папку, бегло проглядел остальные бумаги – и вышел на улицу. Никто и внимания на него не обратил, идет себе человек по делам, ну и пусть идет. А труп? Найдут… когда-нибудь. Убийца не знал, что найдут его уже утром, а то бы позаботился его спрятать. Но – не знал. Да и что это меняет? Пошел последний отсчет. Глава 7 Карлос Амадо Риалон сидел у себя в комнате и серьезно размышлял. Совершенно напрасно считают, что подростки не способны ничего подметить, увидеть, разобраться, сделать выводы… Карлос преотлично видел, что мать несчастна. И что отец тоже несчастен. Им плохо вместе. Они в одной комнате – и то спокойно находиться не могут, что ни день – скандалы, что ни вечер – ссоры. Мать отца упрекает то в невнимании, то в неумении зарабатывать, то просто кричит, что он ей жизнь испортил… тут ей виднее. Не то чтобы Карлос себя чувствовал ущемленным или обделенным. Вовсе нет. Внуков Араконы любили и баловали, да еще как! И денег им подбрасывали, и одежду дорогую заказывали, и обувь… да много чего! Только вот сейчас все внимание перепадало Карлосу. И деньги тоже. Ему это нравилось. Конечно, хотелось большего, и он раздумывал на эту тему. Карлоса влекла придворная карьера, но тут было несколько серьезных препятствий. Чтобы попасть ко двору, много ума не надо. Но… нужно то, что иногда ценнее любого ума. Поверьте, особо умных нигде не любят, справедливо подозревая в них карьеристов и пролаз. Боятся, что подсидят, еще чего-то боятся…