Откуда еще можно взять информацию? Найти кого-то и нанять? Хм… а зачем? Есть такое место, в которое стекаются все сведения. И называется оно – полиция. Надо просто найти подходящего человека, приглядеться – и попросить. А может, и просить не придется. Такие, как Анхель, не смогут жить без нарушения законов. Вот просто – никак. Значит, Феола просто способствует торжеству правосудия. Только пораньше. Можно попробовать? Вполне. Дело за малым – осталось найти подходящего полицейского. Кстати, стоит расспросить Мерседес. Ее же должны были допрашивать? Вот, с чего-то надо начинать. Убить Анхеля? Феола не задумалась бы. Но пока… пока вроде особо и не за что. Да, он дружит с братом. Да, он ухаживает за сестрой. Но… и что? Физического вреда он не наносит ни одному, ни второй. Душевных ран не причиняет. А потому и убивать его пока не за что. Ладно. Пока попробуем через полицию, а убить никогда не поздно. И Феола принялась обдумывать свой план. * * * С утра Мерседес отправилась к ювелиру. И доехала бы она до лавки сеньора Агирре, и предложила бы жемчуг ему, и было бы все гладко и ладно, но… мобили! Кто не понимает – вся техника подчиняется не законам физики. Вот уж нет! И даже не законам магии. Она подчиняется общемировым законам подлости и вредности. Она решительно ломается в неподходящий момент, она устраивает катастрофы, она летит, когда не надо, и ползет, когда надо лететь. У нее судьба такая. Она создана изводить людей. Мерседес это ощутила на своем опыте, когда заглох мобиль. Да, вот так. Прямо посреди улицы. А в мобиле водитель, она и охранник. И что делать? Водитель, кстати, является и вторым охранником, и встает выбор. Или Мерседес сейчас остается в мобиле, пока его будут чинить, или покидает мобиль и с одним охранником идет дальше. Благо тут улицы широкие, светлые, белый день на дворе, то есть утро, да и до лавки ювелира – один квартал. И чего тут идти? Это она охране и предложила. Мужчины переглянулись и согласились. Действительно, не трущобы какие и не прибрежный квартал. Здесь можно не опасаться. Мерседес и не переживала, спокойно шла, когда… Вот так и бывает в жизни. Ты идешь, человек идет, а потом она ка-ак берет, да ка-ак сталкивает! И лбом по лбу! Чтобы точно увидели. И прониклись заодно. Тан Мальдонадо решил наведаться в ювелирный квартал, сам не зная для чего. Может, зайти к мастеру Агирре. Может, прогуляться. Может… да и сам бы он на этот вопрос не ответил. И почему вчера рано лег, и почему сегодня рано встал – тоже. Растревожил его душу вчерашний разговор. И сыщик этот… И Пенья туда же! Вот как хотите, а на душе у мужчины было решительно неспокойно. Потому и на девушку он не сразу отреагировал, хотя в обычном состоянии успел бы увернуться, и еще даму подхватить… Не успел. Искры из глаз, конечно, у него не посыпались. Но налетела Мерседес на него очень сильно. Аж дух выбило. – Ух, – сказал Херардо Диас, едва не складываясь вдвое. – Ой, – сказала Мерседес. Тан оказался очень плотным. Оно и неудивительно, эпатаж требует хорошей физической формы. Поди, покачайся на фонаре, если у тебя мышцы, как сопли! Да и дуэли случаются, и много еще чего… поддержал девушку он автоматически. И Мерседес оказалась плотно прижата к белой шелковой рубашке. – П-простите, – пискнула она. – Ни за что, – машинально отозвался Мальдонадо. И только спустя несколько секунд пригляделся. И – сменил гнев на милость. Мгновенно, решительно и бесповоротно. На него смотрела… камея. Или гемма. Или… Такие профили надо на монетах изображать и на медалях. Тогда люди их точно тратить не будут. А то возьмешь в руки реал, а там такая харя… так и хочется его пропить побыстрее. Еще и плюнуть сверху. А на Мерседес так бы и смотрел. – Сеньорита, вы в порядке? – наконец-то вмешался сопровождающий. Мальдонадо поднял брови. – Сеньорита? – Мерседес Вирджиния Веласкес, – еще тише пискнула Мерседес. Мужчина был выше ее на полголовы, и такой… смущающий. Ей даже с мальчиками обниматься до сих пор не приходилось. А тут… – Тан Херардо Диас Мальдонадо, к вашим услугам, сеньорита, – приосанился Херардо. – Я… – окончательно засмущалась Мерседес. – Простите… Охранник пока держался рядом, но ничего не предпринимал. А зачем? Мальдонадо в столице личность известная, но юным девушкам от него ничего не грозит. Вот уж этого не было. Голым на дереве – было. Эпатажа – хоть лопатой отгребай, пренебрежения к морали и нравственности тоже, и наплевательское отношение к законам. Но в одном он был непреклонен. С женщинами – только по добровольному согласию. И только с совершеннолетними. Максимум, что грозило Мерседес – это пара любезных слов, а потом разойдутся в разные стороны. Так думал охранник. И решительно ошибался. Речь пошла не о любви. Художник увидел потрясающую натурщицу. И отпустить такое чудо? Когда оно тебе само в руки падает? При всем эпатаже, Мальдонадо был талантлив, а потому… – Сеньорита, это мне впору умолять о прощении. Хотите на колени встану? – Нет! – едва не вскрикнула Мерседес. – Тогда как мне заслужить ваше милосердие? Скажите, вы любите кофе? – Да… – Давайте я угощу вас кофе. И безе? Здесь рядом есть совершенно замечательное кафе, мы посидим буквально пятнадцать минут, но я буду знать, что прощен. И вы меня на целый день осчастливите. Что могла ответить на это Мерседес, которую жизнь совершенно не готовила к таким резким поворотам? Да только одно. – Хорошо, тан…. – Вы позволите предложить вам руку? – Херардо Диас согнул локоть, предлагая девушке опереться. И отметил, что руки у нее тоже красивые. Классическая форма кисти, тонкие длинные пальцы, овальные ногти, точеные запястья. Мерседес не миниатюрная, это другой тип красоты. Но такой притягательный… – Вы предпочитаете просто безе? Между прочим, у них восхитительно готовят взбитые сливки. Просто невероятно вкусно. Стыдно признаться, но я их обожаю. – Я тоже, – созналась Мерседес, которой регулярно доставалось за пристрастие к сладкому. А какое тут может быть удовольствие, когда тебе бубнят в ухо: растолстеешь, станешь, как колода, будешь выглядеть, как бочка с салом… Вирджиния была достаточно тонкокостной, не в мать пошла. И пилила Мерседес регулярно, даже не понимая, насколько больно делает своему ребенку. Неужели нельзя было сказать – я тебя буду любить, даже если ты растолстеешь? Но нет. Это Вирджинии и в голову не приходило. – Просто я толстая. – ВЫ?! Если бы на голову Мальдонадо полено упало, он бы и тогда так не возмутился. Мерседес хлопнула ресницами. Да, она… и что? – Вы великолепны! И вам нельзя худеть! Вы нарушите все пропорции и будете выглядеть ужасно! – вознегодовал художник. – Я не знаю, кто говорит вам эти глупости, но во имя искусства – не слушайте бездаря! Мерседес невольно улыбнулась. – Тогда я согласна на взбитые сливки, тан Мальдонадо. – Вот и прекрасно. Охранник только плечами пожал. Ладно, пока ничего страшного не происходит. Все в порядке. * * * Мэр Римата, тан Кампос, не любил собирать совещания.