Амадо потер лоб. Честно говоря, историю он помнил, а вот рисунки – нет. – Сеньоры, вы уверены? – Вполне, – отрезал Мальдонадо. – Поли, я столько раз видел те рисунки… – Я тоже не помнил, – махнул рукой Пенья. – Не на то память заточена. Не ругайся, Херардо, без тебя мы бы еще долго искали истину. Но… но как девочка могла их видеть? – Может, вспоминала рисунки? – Амадо задумался. – Сеньор Мальдонадо, я могу воспользоваться вашим телефоном? – Да, разумеется… Амадо быстро набрал номер Веласкесов. По счастью, Гонсало оказался дома и тут же ответил. Нет, в Каса Нуэва девочка никогда не была. Это точно, слишком далеко ехать, считай, через всю страну. Клад королевы Хуаны? Да это когда было-то! Еще в заповедные времена! И не помнили, и не собирались… посмотреть книжки девочки? Да, конечно… или у нее самой спросить, когда она вернется. Хорошо, Гонсало обязательно уточнит. И Амадо вернулся в гостиную. Мужчины встретили его заинтересованными взглядами. – Что скажешь, Риалон? – Что не стоило рассказывать тану Мальдонадо о тайне следствия, – с досадой сверкнул глазами Амадо. – Тайна следствия осталась тайной, – отмахнулся Мальдонадо. – Я не знаю, как зовут сеньору, которая их видела и нарисовала. Но сами драгоценности она видеть точно не могла, они уж лет пятьсот как потонули… – Пятьсот шестьдесят два года, – поправил его сеньор Пенья. Мужчины на пару секунд замолчали, припоминая эту историю. Печальную, увы. Как сказал какой-то историк – самое печальное в моих клиентах то, что все они уже умерли. Кого ни возьми. Вот и королева Хуана Безумная тоже умерла те самые пятьсот шестьдесят два года назад. Да, печальная история. Когда маленькая принцесса лишается родителей – ей назначают регента. Когда регент оказывается сволочью… судьба принцессы становится весьма и весьма печальна. Регентом десятилетней Хуаны назначили герцога Филиппо. На двадцать лет старше девочки, весьма умный, властный, хищный – и редкостная сволочь. Но умная, этого не отнять. Как проще всего завладеть троном? Да жениться на принцессе. А как проще всего себя обезопасить? И снова ответ несложный. Сделать так, чтобы принцесса тебя полюбила. И ему это удалось, кто бы сомневался. Хуана полюбила своего супруга без меры и без памяти. Она жила им, дышала им, рожала ему детей, отдала все государственные дела… и надо сказать, что справлялся с ними Филиппо весьма и весьма неплохо. Астилия при нем процветала, Хуана родила целых шесть детей… сказка со счастливым концом? К сожалению, нет. Там, где начинается корона, заканчивается счастье. Филиппо действительно хотел блага для Астилии, ну и для себя тоже. И начал постепенно прижимать танов к ногтю. Медленно, уверенно… Передавил? Недооценил? Когда старшему его сыну было шестнадцать лет, Филиппо ткнули кинжалом. Прямо на балу. Насмерть. На глазах у его супруги. Хуана упала в обморок, а когда очнулась… Она просто сошла с ума. Она не отдавала тело мужа, она кричала, билась, уверяла, что он просто спит… по счастью, принц Диего пошел в отца, не в мать. Решительный и умный, он приказал забальзамировать тело отца и положить его в стеклянный гроб. А последний установить в покоях у матери – пусть не расстается с мужем. Это решение всех устроило. В том числе и королеву Хуану. Увы, никто и ничего с ней сделать просто не мог. Она кричала, рыдала, она умоляла, обещала покончить с собой… Принц, воспользовавшись смертью отца, додавливал остатки вольницы и вольностей, приводя всех к единому знаменателю. А когда он решил жениться, перевез королеву вместе с гробом в Каса Нуэва. Достаточно далеко от столицы, да… Безумная мать – плохая рекомендация, знаете ли. Возникают неприятные вопросы, соседние короли не торопятся отдавать за тебя свое дитятко… Так бы и дожила королева до ста лет, так бы и померла в Каса Нуэва. Но… Безумная королева-мать – слишком большое искушение для всякой сволочи. Нашелся человек, который уверил ее, что муж просто спит заколдованным сном. И его можно разбудить. Но для этого надо выйти в море на корабле, и там, в определенном месте, на корабле, произнести заклинания… Что сделала королева? Что мог сделать капитан корабля? Хуана Безумная, гроб с телом ее супруга, а заодно корабль, команда корабля и несколько десятков ее слуг сгинули в морской пучине. Так считалось… Украшения? Хуана взяла их с собой. Супруг должен был увидеть ее красивой, когда откроет глаза, разве нет? Филиппо действительно был умен и заботился о жене. Несмотря на множество доказанных любовниц. Дарил ей украшения, которым не было равных, прилюдно хвалил и восхищался… так легко поддерживать любовь в человеке. Если ты умный, конечно. А дураку и черные бриллианты не помогут, хоть ты его всего облепи. Конкретно эти украшения никто не видел уже пятьсот лет. И вот каким-то образом они оказываются у Веласкесов. Всплыли? Хм… что-то Амадо не слышал о повышенной плывучести рубинов или изумрудов? Украшения достали? Но никто не знал, где затонул корабль! Или… или он тогда не затонул? Но почему побрякушки никто не видел столько лет? А если вдруг понадобились деньги, почему их не разобрали на части? Вытащили камни, смяли оправу… За камни и золото тоже многое дадут. Почему нет? – Потому что сейчас это уникальные произведения искусства. Потому что мало кто помнит эти украшения «в лицо». Потому что если они даны были в залог, к примеру… Амадо и не понял, что рассуждает вслух. Но ему ответили. – Этот купец не мог дать столько денег. Даже за один бриллиант. – Купцы редко делятся своими делами с другими. – С родителями… Сеньор Пенья пожал плечами. – Не всегда два поколения могут найти общий язык. Особенно если сын или отец занимаются чем-то противозаконным. Он знал, о чем говорил. Его собственные дети хоть и общались с отцом, но кое-какое потепление началось, только когда он отошел от дел. Да, вот так… Амадо только вздохнул. – Надо бы еще ювелиров посетить. – Зачем? – Самый простой вариант – это копия? Эрзац? Фальшивка? Мужчины переглянулись. Мальдонадо потер лоб, Пенья задумался… – Я не знаю, кто смог бы сделать нечто подобное, – сознался он. – Я бы сказал, что Сальвадор Пабло Коронель может, – прикинул Мальдонадо. – Он хотя и увлекается… всяким, что в руки брать противно, но может. – Вам – и противно? – не выдержал Амадо. Мальдонадо одарил его язвительным взглядом. – Только из уважения к твоему отцу, поли… – два шага в сторону, щелчок выдвинутого ящика – и в сторону Амадо летит крохотная серебряная статуэтка. Совсем небольшая, не выше мизинца. Амадо поймал ее машинально. Вгляделся – и чуть не отшвырнул от себя. – Фу! Статуэтка изображала странную смесь человека и крысы. Женщина, да… тело – женщины. Но вместо рук – крысиные лапы. Длинный мышиный хвост обвивается вокруг ног, странных, непропорциональных, с неестественно вывернутыми суставами, на лице смесь человеческих и звериных черт. Человеческий овал лица и крысиный нос, в человеческом рту, раззявленном, словно для крика, крысиные зубы, высокий лоб, короткая шерсть на голове, именно шерсть, это понятно, крысиные уши среди шерсти – и самое страшное. Человеческие глаза во всем этом ужасе. Словно жуткий волшебник слил женщину с крысой. А она очнулась и осознала… Но ведь крыс там не было? Или… Амадо вспомнил свои приключения – и его затрясло. Покатилась, звякнула по полу статуэтка… Эрнесто потом все рассказал сыну. И трупы показал. Но от кошмаров Амадо еще долго мучился. Понимал, что это была реальность, не плод его воображения, что он нормальный, но… Разве от этого легче?