Такое хрупкое, такое тихое… вот эти несколько минут, когда его нельзя беспокоить. Когда он уселся в свое рабочее кресло, вытянул ноги – и в абсолютной тишине сделал глоток кофе. Крепкого, черного, с сахаром и сливками. Дома почему-то так не получается. Или Альба приходит и начинает разговаривать, или сын, или еще что-то случается… А ему так нужны эти несколько секунд тишины. Глоток, второй – и вот чашка отставлена в сторону, и можно открыть дверь кабинета. Взять сводки, прочитать о последних происшествиях в столице. На столе лязгнул звонок. Амадо посмотрел на него грустным взглядом, но – ничего не поделаешь. Надо отправляться к начальству, раз уж вызывает. Серхио Вальдес, тан Вальдес, сидел в кресле, чуточку лениво развалясь… возраст уже почтенный, солидный. А лет пять назад он сменил на этом месте Пабло Матео Лопеса, который в силу возраста ушел на заслуженный покой. Выслуга и титул позволяли, да и специалистом Серхио был отличным, специфику дела знал. – Амадо, проходи, располагайся. Кофе, сладости? Амадо качнул головой. – Может, потом… – Хорошо. Есть разговор. Даже личная просьба. Амадо навострил ушки на макушке. Личные просьбы? Да никогда такого не было! – Слушаю? Серхио потупился. – Дело достаточно деликатное. И мне бы хотелось, чтобы ты проявил понимание. – Обещаю. Серхио мялся еще пару минут. Взял со стола массивное пресс-папье, повертел его в руках, вздохнул. – Ты сводки читал? – Да. Бегло, но ведь успел проглядеть? Значит, читал. – Сегодня ночью был убит Самуэль Гонсало Веласкес. Сеньор Веласкес. Амадо напряг память. Та легко подсказала результат. – Да… было в сводках. Сеньор Веласкес, убит женой. – Виржиния Моника Веласкес. Сеньора Вирджиния. Джинни. И так Серхио это произнес, что Амадо стало ясно – их точно связывали неформальные отношения. Но какие? Серхио понял немой вопрос и принялся рассказывать. – Это было около семнадцати лет назад, может, даже чуть больше. Джинни была подругой моей дочери, Моники. Часто бывала у нас в доме, гостила, я ей радовался. Хорошая девочка, очень правильная, спокойная, умненькая… я так думал. А вот когда ей исполнилось восемнадцать, она пришла ко мне. – Пришла? – Да. Между нами состоялся тяжелый разговор, Амадо. Оказалось, что она давно меня любит, чуть ли не с десяти лет. И хочет, чтобы я стал ее первым мужчиной. – Вот как. – Да, представь себе мое состояние. Я женат, счастливо женат, у меня прекрасная семья… ты бы отказался? – Нет, – честно ответил Амадо. И понял, что попал в точку. Серхио… да-да, представьте себе, он даже чуточку покраснел! – У меня дочь – ее ровесница! И все же, все же… я не смог. Мы встречались где-то с полгода. Понятно, никто и ничего не узнал. А потом я предложил ей устроить жизнь. – Устроить жизнь? – Да. Понимаешь, расставаться с женщинами надо уметь. Серьезно уметь. Если ты ее бросишь, она может затаить зло и отомстить. – А иные женщины помнить зло будут годами. – Вот именно. Но когда уходит сама женщина, это совсем другое. Она будет даже довольна, что бывший любовник не создаст ей проблем. Я сумел потихоньку подвести к тому, что надо устраиваться в жизни, нужны семья, дети… свою игрушку она получила, цели добилась, теперь надо уже всерьез подумать о себе. Семья у нее была не из богатых и знатных, поняла она все правильно и быстро. – И?.. – Я лично приглядел для нее супруга. Именно Самуэля Веласкеса. Он тогда как раз пошел в гору, начал раскручиваться, и мне понравился. Парень неглупый, осторожный, в заведомо проигрышное дело не полезет, семья хорошая… надо брать! Амадо понимающе кивнул. Он ничуть не сомневался, что Серхио приглядел для любовницы подходящий вариант. Позаботился. – Она вышла замуж – и?.. – У нас все закончилось месяца за два до ее свадьбы. Потом мы поддерживали ровные дружеские отношения. Моя дочь – ее подруга, я – вроде доброго дядюшки. Конечно, я приглядывал за ней, но в семье все было в порядке. Джинни родила двоих детей, была довольна и счастлива. Еще месяц назад я ее видел – все было хорошо. – Могла она притворяться? – Нет, – решительно качнул головой Серхио. – Годы прошли, у нее все прошло, все забыто, она сама мне сказала об этом недавно. – Когда именно? – Может, с полгода назад. Мы случайно встретились, вспомнить старые времена, посидели в кафе. Нет-нет, ты не подумай. Мы просто встретились, ну и разговорились. Я ее в постель не тянул, вот еще не хватало! – Понимаю. Это была молодость, а ее вспомнить приятно. – Именно! Джинни была счастлива в браке, хотя муж ей изменял, это было. – Любовница? Обычно жена узнает последней? – О неверности мужа Джинни давно уже знала. Собственно, это не неверность. Просто раз в пять-десять дней он ходит в бордель. Всегда один и тот же. «Золотая роза». Амадо хмыкнул. – А откуда денежка? Кто оплачивает веселье? Серхио сдвинул брови. – Доходы его я не проверял. Но ты прав, безусловно. «Золотая роза», несмотря на безвкусное название, во всем остальном была весьма и весьма дорогим борделем. Изысканная обстановка, лучшие девочки в городе, услужливые и опытные… для клиентов с легкой чудинкой. И цены… Такие цены, что жалованья Амадо хватило бы как раз на два-три похода в этот бордельчик. Не больше. Ты можешь заказать что угодно, ты можешь не бояться ни болезни, ни огласки, ты будешь обслужен по высшему разряду. Но! Цены и еще раз цены. И заранее платить, и девушкам там принято дарить подарки, то есть дешево не отделаешься. Ленточку не подаришь – весь город смеяться будет. Доходы купца? Сложно сказать, что именно они позволяют. Вот если взять антикварный магазинчик той же Антонии – Амадо был в курсе его дел, Тони не смогла бы себе позволить такие траты. А этот Веласкес? Сколько зарабатывал он? Прибыль – это ведь не так просто. Ее надо в дело вкладывать, надо семью содержать, надо налоги платить, надо… Много всего надо. Очень много. Знают ли о таких интересных доходах в налоговой? – Жена его убила – из ревности? – Вот, возьми. Почитай подробно. Серхио протянул подчиненному сводку для начальства. Это у Амадо было краткое перечисление событий. У Серхио было уже все по этому делу. Вплоть до протокола осмотра, допроса и прочего – что делают по горячим следам. Амадо послушно закопался в бумаги, переводя канцелярит на нормальный язык. Около полуночи, чуть позднее колоколов, служанка Мария Соледад Перальта проснулась. Колокол прозвонил, потом ей потребовалось в уборную… После уборной она решила что-то скушать. Ну, дело житейское, хозяева держали для слуг специальный холодильник и не запрещали обедать и ужинать. Но по дороге в кухню она услышала какой-то шум. Вроде как он доносился со стороны гостиной. Мария Соледад заглянула туда – и чуть не лишилась чувств от ужаса. Все было забрызгано кровью – вплоть до потолка. Посреди комнаты лежал мертвый хозяин… так, предварительно – шестнадцать ран, из них одна смертельная. Остальные особой опасности не представляли, но это нужно заключение некроманта. Рядом с трупом хозяина сидит хозяйка, в руках у нее нож, она раскачивается и повторяет одно и то же: «Я его убила. Я его убила…» Словно марионетка. И глаза, как две пуговицы. Служанка сделала лучшее, что можно было сделать в таких случаях. Она не заорала психушей. Она не перебудила весь дом. Она просто пробежала в прихожую, накинула пончо и выскочила на улицу. Чистый квартал, спокойное место… патруль появился очень быстро. Вот им она все и рассказала. Мужчины так же потихоньку прошли в дом, понятно, опечатали гостиную, увезли и труп, и хозяйку… Сделали совершенно правильно, кстати. Потом телефонировали родственникам хозяина, чтобы те забрали детей. Серхио лично проследил, чтобы все было выполнено. – Почему родственникам мужа? – уточнил Амадо. – Потому что у Джинни отца не было. А мать… там очень своеобразная мать. – Стерва? – Мягко сказано. Будешь разговаривать – сам увидишь.