Сарн отпил еще один глоток из бокала. — И что же вы можете мне предложить, док? — Разумеется, то, чему я научился у фит’данго. — Биотехнологии вроде вашей маски? — И не только. — Ах, кстати… вы говорили… — В руке Сарна появился нож. — Мне действительно интересно, как это так. Разрешите? — Безусловно. Только… с вашего позволения, одну минуту. Мужчина спокойно расстегнул и снял пиджак и рубашку, принес из ванной комнаты полотенце и обмотал вокруг талии. Пират ждал подвоха, но ученый был абсолютно спокоен. Невероятно спокоен. — Мне нравится этот костюм. И не хотелось бы испортить его по такому незначительному поводу. Знаете, натуральная кровь еще может отстираться, но эта псевдокровь практически невыводима. Прошу вас, приступайте. Можете вообще сделать надрезы по линии лица — и отделить от него маску. Уверяю вас, мне не будет больно. Нож в руке Сарна запорхал по лицу спокойно сидящего человека. Надрез, еще один и еще… Если бы ученый не снял рубашку, она действительно была бы залита кровью. Сарн отлично знал, как кровоточат даже мельчайшие порезы на лице. И сейчас был готов поклясться, что резал живую плоть. Не псевдокожу вроде той, что штамповали умельцы из медгоспиталя, а живое, нормальное лицо. Видел слой мышц под кожей. Он коснулся крови пальцами, попробовал ее на вкус, потом облизнул нож… — Она такая же. — Это кровь и есть. Очень хороший заменитель. Возможно, она чуть больше горчит. Но это фактически незаметно. — Невероятно! — В мире нет невероятного. Капитан, прошу вас довести операцию до конца и снять с меня эту маску. Раз уж вы ее настолько повредили. — Она не приживется? — Приживется. Дня через три она будет такой же, как и до вашего вмешательства. Но зачем? Полагаю, вы не полетите к ближайшей полицейской станции, чтобы сдать меня? Сарн фыркнул: — У вас оригинальное чувство юмора, док. Вас не коробит, что я вас так называю? — Нет. Я действительно доктор медицины. Остальное — наносное. У вас очень уверенная рука, капитан. Это врожденное или практика? — Практика, док. Ухмылка Сарна могла бы довести до истерики женский монастырь в полном составе. Это была улыбка хищника, отведавшего крови. И теперь примеривающегося, как бы поиграть с жертвой, чтобы она подольше помучилась. Но Эрасмиус Гризмер только пожал плечами. — Отдаю должное вашему мастерству, капитан. Я бы с удовольствием взял вас ассистентом. — Возможно, в других обстоятельствах я бы взял вас боцманом. — Сарн задумчиво разглядывал свою «жертву». — Как снимается ваша маска? — Вы уже надрезали ее по всей окружности лица? — Да. — Тогда просто подденьте край ножом — и потяните. Она отойдет, как кожура с банана. Сарн послушался. И маска из биокожи осталась у него в руках. А под ней обнаружилось новое лицо. Покрытое кровью и какими-то ошметками. Эрасмиус аккуратно размотал полотенце, протер грудь, плечи и лицо — и улыбнулся капитану. Вот это лицо было уже намного лучше знакомо Сарну. Высокий лоб, короткий прямой нос, большие глаза, ярко-голубого, почти бирюзового цвета, узкие скулы, твердый подбородок с ямочкой, светлые брови при темных волосах… — Волосы — это краска? — Нет. Это тоже часть маски. — Вы позволите? — Разумеется, капитан. Надрез надо сделать там, где проходит второй позвонок. Сарн послушно провел ножом. И сорвал с черепа ученого остатки маски. Эрасмиус недовольно коснулся рукой обнаженной голой кожи. — Эта маска всем хороша, но я не люблю ходить с бритой головой. — Могу предложить вам услуги нашего медблока. Там есть и кое-какое косметическое оборудование. — Благодарю вас, капитан. Но я лучше воспользуюсь технологиями фит’данго. Это намного удобнее и практичнее. — Технологии фит’данго. Никогда бы не поверил, что это технологии… — Сарн задумчиво вертел в руках скальп и кусок кожи с лица Эрасмиуса. Потом скальп полетел в сторону, а «лицо» подверглось тщательному осмотру. Черт, Сарн был готов поверить, что это действительнобыло лицом человека. Он пробовал на ощупь тонкую кожу век, проводил пальцем по ресницам, бровям, по чему-то тонкому и стеклянистому на месте глаз… — Это — поверх глаза? — Да. Видеть не мешает, но меняет рисунок и цвет радужки. — Потрясающе. И это сложно? — Нет. Это два дня работы в соответствующих условиях. — Каких? — Достаточно биологической лаборатории любой школы. Для этоймаленькой маскировки. — Док, только ради этой маскировки я обеспечу вам любую лабораторию. Но вы ведь хотите заниматься не только этим? — Вы умны капитан. Очень умны. Я не раскрылся бы перед кем-нибудь другим. Сарн кивнул, отшвыривая кожу в угол каюты. — Кстати, если это не убрать, она станет разлагаться, как обычная мертвая ткань. — Биотехнологии… — Более того, капитан, я никогда и никому не рассказывал, что со мной происходило у фит’данго. Но вам я, пожалуй, расскажу правду. — Или ту часть ее, которую мне следует знать? Эрасмиус наградил собеседника легкой улыбкой. На окровавленном лице она смотрелась ужасно, но Сарн был выше таких мелочей. — Что ж, док. Я жду. Рассказывайте. — Полагаю, вам известно то же, что и всем. Ребенок прорвался к фит’данго. — Да. Кстати, как? — Да просто. Я читал отчеты первых космонавтов, встретившихся с фит’данго. Корабль «Айвенго». Всего восемь человек экипажа. Шесть мемуаров. Забавно. Чем глупее человек, тем сильнее он жаждет оставить свой след в истории. Я бы сказал — наследить. Но я прочел все шесть. И вот странность. Два космонавта утверждали, что их сразу выкинули вон. С двумя стали общаться. Четверых подвергли изучению в лаборатории. Все четверо выжили, но толком ничего не помнили. Только отмечали, что было больно. И писали, что фит’данго хуже диких зверей. Почему такой разброс? Почему такая подборка? Чем одни были лучше или хуже других? Почему эти, а не те? — Вы же решили эту задачку, док. Поделитесь. — Разумеется, решил. Те четверо, что попали на роль лабораторных животных… чем-то наподобие они и были. С точки зрения ребенка — именно животные. Их биографии были на редкость неинтересны. Всего на корабле было восемь человек. Капитан. Доктор. Механик. Кок, он же стюард. Боцман с помощником — торговцы, отвечающие за установление контакта с другими расами. Навигатор. И мастер боя. У вас это целая оружейная команда, а тогда на весь корабль был один оружейник, который отвечал за системы оружия, за его работоспособность, ну и заодно стрелял из него, если было в кого. Кораблик был маломестный. Разведчик космоса. Фит’данго схватили всех. Боцмана с помощником выкинули сразу. Кстати, это были отец и сын. И мемуары они настрочили одни на двоих. — Вряд ли вы получили от них удовольствие, док. — Даже наоборот. Много шума, визга, превозношение себя… Но полезную информацию я почерпнул. Фит’данго вышли к ним неожиданно, несколько минут стояли и смотрели на них, молчали, а потом схватили — и буквально запихнули в корабль. — Вот как? — Да. То есть они были настолько омерзительны фит’данго, что хозяева системы отказались с ними общаться. Сразу. — Омерзительны? — Или неинтересны. С моей точки зрения, правильным было как раз первое. Торгаши, не способные думать ни о чем, кроме чистой прибыли, у меня не вызвали симпатии. Я взялся за вторые мемуары. Их написал капитан. — Это было интереснее? — Нет. Капитана подвергли исследованиям в лаборатории. И ему запомнилось только ощущение боли. Он, кстати, был интереснее, чем его торгаши. Но ненамного. Ему просто повезло открыть систему фит’данго. — И кого же еще исследовали фит’данго? — Капитана. Механика, кока и оружейника. Я пролистал мемуары капитана — и взялся за книгу, написанную доктором. — Остаются доктор и навигатор. С ними общались? — Да. Именно с ними. — Почему? — Я обратил на это внимание, еще когда читал мемуары боцмана. Он ругал и доктора и навигатора. Обоих — заумными зазнайками. Обоих — дураками, которые не понимают своей выгоды. И капитан недалеко ушел от своего боцмана. Он чуть ли не собирался выгнать доктора, потому что тот был скорее ученым, чем фельдшером, который озабочен только клизмами. Да, команда была здорова, но не более того. Все силы и время у доктора уходили на исследования.