Конь действительно немного нервничал. Луис выгнал из конюшни всех конюхов, прошел в денник, обнял коня за шею. Янат посмотрел умными лиловыми глазами, всхрапнул, положил голову Луису на плечо и затих. Друг рядом. Все хорошо… Массимо молча ждал, пока тьер Даверт соизволит оторваться от коня. Минут пятнадцать ждал, потом Луис и конь посмотрели на Ольрата и почти одинаково вздохнули. Мол, догадываемся, что все не просто так. Говори. Массимо таиться не стал. Но заговорил тихо-тихо, так, чтобы, если кто под дверью подслушивает, все равно не понял ничего. Чтобы и в двух шагах слышно не было. – Я тут потерся среди слуг. Им настрого запретили с нами разговаривать, но пара золотых кому хочешь язык развяжут. За вами-то следят, пришлось Яната просить, чтобы побуянил. – За мной следят? – За всеми, кто с тьериной приехал. – Почему? – Потому что ее брак… может быть, что вам придется ее домой везти. – То есть? – напрягся Луис. – Мирт, старшенький у герцога, болен. И серьезно. – Чем? – А ему что жена, что доска… Ему до мира дела нет, он весь в себе живет. Сможет ли он супружеский долг выполнить – неизвестно, но счастья у вашей сестры в этом браке точно не будет, разве что любовника заведет. Луис задумался. – Это точно? – Я его вблизи не видел… Теперь задумался еще и Луис. Вообще, все укладывалось в схему. Если Мирт действительно… отстранен от жизни… – Он слабоумный? – Нет. Он не жестокий, не злой, по словам одной из служанок, Мирт что деревяшка. Поставишь – будет стоять, положишь – будет лежать. – Никого не бьет, не мучает… – Нет. – А женщины? – Какие женщины, тьер Луис? Доске они нужны? Луис согласился, что не нужны, и задумался. Вот, видимо, что пыталась узнать его мать. И узнать-то ничего не могла. Мирт не болен, он просто странный. Но и это не выносится за ворота герцогского замка. Тогда объяснимо и все остальное. И женитьба Мирта на незаконнорожденной, и спешка, и взгляды тьера Немора на Лусию, и поспешность заключения брака, и… – С-суки… Первым желанием Луиса было найти герцога и потребовать ответа. Вторым – забрать сестру и увезти. Третьим… на плечо Луиса легла рука Массимо. – Не спешите, тьер, хуже будет. Мы тут одни, а у герцога людей… Луис словно на стену налетел. А верно ведь. Здесь они на чужой территории, герцог Карста здесь король и бог, а они? Прикажет герцог – и будет Луис обживать подземелье замка или ближайшее кладбище. Без малейшей возможности помочь сестре. Нет, так дело не пойдет. Кавалерийский налет на замок отменяется. У Луиса не так много людей, и тех он взял по настоянию отца, и перепились они сейчас наверняка. Даже если он вломится к Лусии среди брачной ночи, если увезет сестру, все равно далеко они не уйдут. Это не дело. А как поступить правильно? Пировать, развлекаться и не показывать виду. Задержаться здесь на двадцать-тридцать дней, обойдется отец без него, ничего не случится. Заодно и в архивах покопаться. И если Лусия хоть словечко скажет, хоть бровью поведет – забирать сестру и удирать. В Тавальен. Под крылышко к отцу. Оттуда выдачи не будет. Но бежать надо продуманно. Это Луис мог бы уйти. И от погони, и из Карста, и куда угодно. Лусия так не сможет, она нежная, избалованная девочка, мамина любимица… Сестру он не бросит, если все действительно так. Но сегодня его переиграли. Признавать свое поражение было неприятно, но Луис не собирался лгать самому себе. Сегодня он в проигрыше. Завтра он победит! Мужчина посмотрел на Массимо. – Постарайся узнать все, что сможешь. И про герцога, и про его сына, и про супругу. Только по-тихому. – Да, тьер Луис. Массимо повел глазами на дверь конюшни. Там что-то шумело, шелестело… – Да, пора, – громко произнес Луис и погладил бархатный конский нос. – Все хорошо, мальчик мой, все хорошо, Янат, я рядом, я завтра обязательно приду. А сейчас ешь, пей и отдыхай, тебе тяжело пришлось… * * * Лусия открыла глаза. Теплый солнечный зайчик щекотал ей нос, плясал по лицу, цеплялся за губы, скользил лапкой по щеке. На шее шевельнулось что-то теплое, будто живое, Лусия медленно подняла руку, коснулась голубоватой жемчужины… Память возвращалась медленно и неохотно. Шаг за шагом, минута за минутой, и потом вдруг… Я же вчера вышла замуж! Вспоминались голубые глаза супруга, вспоминался жемчуг, который она надела ему на шею, пир, но как-то смутно, урывками… При двух очень умных родителях сложно быть дурой – Лусия ею и не была. Капризная, избалованная, но вовсе не глупая. Она не закричала, не стала биться в истерике, она просто лежала и вспоминала. Вот они с Луисом на постоялом дворе. Она переодевается и очень волнуется. Скоро встреча с женихом. Вот они проезжают по городу. Она растеряна и чуть напугана, но поднимает руку, кланяется в ответ на приветствия, паж, который едет вслед за ней, рассыпает золотые монеты, и люди дерутся из-за них. Пусть нечетко, но она все это помнит. Вот она в преддверье Храма. Там ее уже ждет роскошное свадебное платье. Там же ждет и тьерина Велена, госпожа герцогиня Карст. Она же и предлагает Лусии вина с дороги. Девушка послушно пьет – и вот тут начинается нечто непонятное. Дальше все размыто, словно по свежей акварели кто-то провел мокрой тряпкой. Еще видно, что это был рисунок, но опознать в синем пятне Море, а в зеленом дерево уже не получается. Меня опоили? Кто? Зачем? Лусия поднесла палец ко рту, прикусила ноготь. Сколько раз мама ругала ее за эту привычку, и вот, пожалуйста, опять… Кто? Это и так понятно, тьерина Велена. Свекровь. Зачем? И это ясно. Чтобы выдать замуж. Видимо, они чего-то боялись, но чего? Лусия сдвинула брови и принялась грызть ноготь еще активнее. Жених вспоминался урывками. Но свадьба состоялась, жемчужина на шее тому подтверждение. А… Лусия шевельнулась – и тут же перевернулась на живот, уткнулась носом в подушку, давя случайно вырвавшийся крик. Под одеялом она была абсолютно голой. И…