А потом сделали то, чего больше всего боялся Бран. Эдайна пока еще была скованна боем, один из мужчин бросился на Брана, а второй развернулся – и побежал к лодке. Туда, где осталась беззащитная Анжелина. Секунды размазались для Брана в липкое варенье. Ему не успеть, нипочем не успеть… А раз так, то и себя жалеть не стоит. И он решительно делает шаг прямо под удар меча, падает на колени, перекатывается – такое не проделаешь, если у тебя больше, чем один противник, обязательно мечом достанут. А сейчас достал он. Цепь оплетает ноги противника, связывает движения, верный клинок бьет, как учили, перерезая сухожилие, Бран знает, что лезвие отравлено, но это не имеет сейчас никакого значения, потому что… Эдайна одним движением сносит голову с плеч своему противнику. И бросается наперерез тому, кто бежит к лодке. Размазывается, почти расплывается в пространстве, но успевает кинуться ему под ноги. Они катятся по песку, Брану плохо видно, но каким-то образом он понимает, что происходит. Кирия вогнала меч под кольчугу, снизу вверх. От такой раны умирают, но не сразу. И ее противник успевает ударить мечом, как копьем, сверху вниз. Последний убийца совсем рядом с лодкой, он оглядывается на Брана, делает шаг вперед, и… Анжелина разряжает ему арбалет почти в лицо. И когда только успела взвести его еще раз? Умница ты моя любимая… С такого расстояния не промахнешься. Вообще никак. Медленно оседает вирманин. И так же медленно оседает на дно лодки Анжелина. Ранена? Что с ней? Бран проклинает свою хромоту, и идет к ней. Кажется, целую вечность… Холош, помоги! *** Анжелина была в глубоком обмороке. Она дышала, она была жива и цела, на ней не было ни одной раны (Бран лично убедился, пусть для этого принцессу и пришлось полностью ощупать), она просто испугалась до истерики. Вот так и получилось. Выстрелила – и свалилась. Ну, хорошо хоть после выстрела. Правда, у Брана мысли были больше благодарственные. Он крепко обнимал девушку, словно ее хотели отнять, целовал бледное лицо с дорожкой слез на щеке… когда она успела заплакать? Жива. Что еще нужно? Холош, да пусть между нами никогда и ничего не может быть! Я, скотина, не оценил твой подарок! На этом свете есть ее высочество Анжелина! Она живая, она будет радоваться жизни, выйдет замуж, детей нарожает, она просто – будет! А я, идиот, не понял, какой это грандиозный подарок судьбы. Знать, что на этом свете есть та, кто тебе дороже своей жизни, и у нее все хорошо. Что еще надо? Да ничего! Веки принцессы, с тонкой сеточкой просвечивающих синеватых ниточек, чуть дрогнули. – Бран? – Да, любимая. Это я, мы живы… Бран еще раз крепко прижал к себе принцессу, даже не поняв, что проговорился, и отпустил. Помог встать на ноги. Анжелина огляделась вокруг. – Мы живы… – Да, мы живы, они мертвы… – А… Эдайна? Эдайна-Эдайна… Брану оставалось только вздохнуть. Кирии уже ничем было нельзя помочь. Ничем. Удар пришелся сверху вниз, развалив ее малым не на две половинки, и Анжелине на такое смотреть не стоило. Внутренности человека выглядят весьма неаппетитно, если вы не лекарь, и не жрец Холоша. Тогда для вас это обыденное зрелище. Увы, Анжелина все же взглянула туда, куда смотрел Бран, вздохнула, и потеряла сознание. Второй раз. Бран ее понимал, зрелище было весьма неаппетитное. Вопрос переключил Брана на более важные мысли. А именно – что делать дальше. И куда идти. Если что – тут еще человек двадцать убийц бродит. Один Бран мог бы многое. Жрецы Холоша не только молиться учатся, это уж поверьте, он мог бы просто выследить негодяев, а там… Или перерезать, или перетравить, или…. Тихий шорох заставил его развернуться. Расслабился, идиот. Не проверил, кого убили, кого не добили. Из недобитых был тот, в кого стреляла Анжелина. Она попала вполне удачно, в голову, но чуть сбился, видимо, прицел. Или вирманин чуть нагнул голову – этого хватило. Вопреки распространенному мнению, убить человека выстрелом в голову достаточно сложно. Не всем это удается с первого раза. Кости черепа достаточно крепкие, всяко бывает, и стрела скользнуть может. Бран посмотрел на девушку, на «недобитка»… Что, есть выбор? – Ваше высочество, полежите чуток? Анжелина была устроена на плаще, а жрец Холоша, да, сейчас именно он, направился к вирманину. Обыскать, спутать по рукам и ногам, и привести в чувство путем надреза на ухе. Это несложно. Кстати, и кровища из уха хлещет, ощутимо деморализуя противника, не любят люди свою кровь. Вот чужую – другое дело. Вирманин открыл глаза. – Кто тебя послал? – Бран не давил голосом, он просто разговаривал. И выглядело это страшнее, чем любой крик и угрозы. А зачем угрожать? Делать надо! Де-лать! Вирманин сплюнул на песок. – Как тебя зовут? – тем же мягким тоном спросил Бран. Еще один плевок. – Как некрасиво. А ведь я тебя не убью, ты знаешь? Сразу – не убью. Голубые глаза противника выразили заинтересованность. Действительно, когда твоя жизнь в чужих руках, начнешь интересоваться планами ее владельца. – Я сделаю лучше. Я вспорю тебе живот, выпущу внутренности на песок – и так тебя оставлю. И ты будешь гнить. Долго. И корчиться тоже будешь долго. А я тебя еще привяжу так, чтобы ты сам себе не повредил. Думаю, дня четыре ты протянешь, и проклянешь свою мать за то, что она не удавила тебя в младенчестве. – У тебя нет времени меня пытать, Гардрен. И орать буду… – Не будешь. Кляп я сделаю быстро. – Рано или поздно вытащишь. И наши найдут тебя раньше… – О ваших – подробнее?