М-да! У нас иные церкви повыше будут. Каменная стена высотой в три-четыре человеческих роста, четыре невысоких – то есть еще плюс метр или два – башни по углам, а общая площадь сооружения… Вполне прилично. Лиля прикинула, что два ее дома как раз втиснутся в эту крепость. И кивнула своим мыслям. Размер именно такой, чтобы хватило спрятать людей. Без комфорта, но приютить на время нападения или осады. А вокруг крепости кишмя кишела ярмарка. – Интересно, где тут можно остановиться, – пробормотала Лиля себе под нос. Но Арт услышал. – Я сюда ездил в позатом году. Есть здесь хороший постоялый дворик, «Свинья и собака» называется. Хозяин сдает комнаты, хотя и дорого. – А блох и клопов у него нет? – подозрительно поинтересовалась Лиля. – Нет. Арт уже знал о диком страхе девушки перед этими тварями и позволил себе улыбку: – Там у хозяина жена – вирманка. А у вирман принято раз в десять дней мыть весь дом. Им так боги заповедовали. – Какие хорошие боги! – восхитилась Лиля. Арт быстро сделал рукой знак Альдоная. – Госпожа, вы так при людях не говорите, ладно? Пастор наш очень уж не любит другие религии, говорит, что все они от Мальдонаи! – Не буду. Но мне все равно этот обычай нравится. А кто такие вирмане? – Вирмане? А вы не знаете, госпожа? Лиля сверкнула глазами. – Ты еще будешь думать, чему графиню в детстве обучали? Не много ли наглости взял, староста?! Конечно, кое-что она знала. Но мало, так мало… Арт потупил глаза. Так-то. Спрашивают – отвечай. Как говорил один мудрый товарищ, хотите демократии? Так я вас сейчас к чертям отправлю. Ибо в аду демократия. Ну и, наверное, у Мальдонаи. – Недалеко от побережья Ативерны есть остров Вирма. И живут на нем вирмане. Живут мореходством. Пиратствуют помаленьку, торгуют опять же… Люди они неплохие. Песни слагать любят. Но живут в основном с мечей. Земля у них бедная, почти не родит. А вот козы и овцы хорошие. Они накидки из козьего пуха привозят, так чистое золото, а не пух! В кольцо протянуть можно! Лиля кивнула. – Ладно. Если останутся деньги, посмотрим и накидки. На подарки. А пока поехали. Лонс Авельс уже несколько дней отсиживался в хижине угольщика. В глубине леса. Такого он не ожидал. А ведь мог, мог проявить осторожность! Младший сын безземельного дворянина, Лонс получил неплохое образование при монастыре. Правда, для монашеской стези он не годился – слишком любил жизнь с ее пьянками, гулянками и веселыми девками. Монахи это понимали, а поскольку отец платил за его обучение, не сильно и ругали юношу. И ему улыбнулась, казалось бы, удача. Пастор Иулий переговорил с кем-то, и ему предложили место. Да какое! Обучать грамоте принцесс. О таком можно было только мечтать. Лонс пребывал в эйфории всю дорогу. Выпал он из нее на месте, и почти сразу. Полуразрушенный замок, низкое жалованье – он-то думал, что принцессы будут при дворе, но дочки были не слишком нужны Гардвейгу. Не были бы круглыми дурами, ибо неуместно. А тратить на них серьезные деньги из казны – увольте. Принцессы спали в одной комнате, донашивали друг за другом платья и всю зиму хлюпали носами. Протопить замок не было никакой возможности – под утро он выстывал, словно гигантский ледник. Про кормежку тоже промолчим. Ибо принцессам подобает благочестие. Три больших поста по двадцать дней и девять малых – по три дня. Когда нельзя вкушать ничего, кроме злаков и овощей. А если принцессы должны быть благочестивы, то их окружение – тем более. Лонс очень быстро наловчился закупать себе неучтенную рыбу или колбасу и хранить где-нибудь, где похолоднее. А то так ноги протянешь. Здоровый же мужик! Можно еще поймать кого-нибудь или подстрелить, но это требует времени. Да и не будешь охотиться в пост, всем напоказ… Из дома присылали мало, платили еще меньше, и от скуки (а что сделаешь с такими копейками?) Лонс завел интрижку с молочницей из соседней деревни и принялся обучать принцесс. Самой яркой из них оказалась Анна. И старшей, и яркой, и умной, и живой… Она была как черный бриллиант среди белого кварца. Сверкала и переливалась. Когда он приехал, ей было лет двенадцать или даже одиннадцать. Но глаза у нее были совсем не детскими. Глаза у нее были взрослой и порядочно злой женщины. На весь мир злой. За что? А за что Анне было его любить? С такой вот полунищенской жизнью и неясными перспективами? И все потекло в две стороны. Он учил. Она училась. И осознавала себя как еще маленькая, но женщина, все-таки женщина! Взгляды и улыбки были с самого начала. Когда ей исполнилось тринадцать и девочка уронила первую кровь, последовало и первое письмо с объяснением в любви. Второе, третье, взгляды, прикосновения, намеки… Анна вела охоту, как взрослая и опытная женщина. И откуда чего нахваталась? И Лонс не устоял. Нет, полгода он держался честно, старался ничего не замечать, даже сжигал письма… А потом махнул рукой. Девочка знала, чего хочет. А ему все равно было нечего делать. И роман вспыхнул так, словно его Мальдоная благословила. Или хотя бы в огонь плюнула. Лонс просто голову от нее потерял. От ее глаз, губ, от ее тела… а ей все было мало. И ему тоже. Ему захотелось быть не просто любовником, а мужем, и он договорился с пастором. Хорошо хоть бумаги, подтверждающие брак, и немного золота были спрятаны вне замка. Лонс не рассчитывал на побег. Но мало ли как сложится жизнь?! Сейчас вот он сидел, мрачный и несчастный, и раздумывал над своими перспективами. А они вырисовывались не особо приятные. Можно бы вернуться в замок. Но Лонс сильно подозревал, что после устроенного шутом дорогу ему определят прямиком к палачу. Или даже до палача не доведут. Скажут, сам споткнулся. Анну не тронут, это точно. Скандал Гардвейгу ни к чему. А ведь он хочет выдать ее замуж! Лонс аж зубами заскрипел. Не позволю!!! Моя!!! А с другой стороны – не позволишь?! И как? Орать пойдешь под окнами, что ли? Ну-ну… Можно уйти. И никогда не видеть своей Анелюшки. Вообще никогда. На это Лонс тоже пойти не мог. Но судьба, как она это обычно и делает, решила все за него. Скрипнула дверь хижины. Лонс рванулся за оружием – убогим ножом, лежащим на столе, – и тут же получил такой удар в челюсть, что просто отлетел к стене. Вошедший в хижину детина довольно кивнул: «Прав был хозяин, не утек…» Сильные руки встряхнули учителя, и он сквозь дурноту (кого бы так по челюсти – зубы потом сплевывать три дня будет!) ощутил запястьями шершавую веревку. Потом его подняли и куда-то потащили. Убьют? Наверняка. Прощай, Анелюшка… «Свинья и собака» не оправдала худших Лилиных опасений. Оказалось достаточно чисто. Полы посыпаны соломой, но свежей, а не гнилой. Опять же, к столешнице можно было прикоснуться без ужаса. А к глиняным кубкам и тарелкам – без омерзения. Лиля сделала себе еще одну пометочку насчет лепки глиняной посуды и обжига. Фаянс и фарфор тут получить без шансов, она же рецептуру не знает, но стеклянную посуду… Чему только не научишься в Доме пионеров! Шитью и вязанию. Вышиванию и кружевоплетению. Батику и лепке из глины. Вырезанию всяких поделок из дерева и выжиганию по дереву. Только учись! А Лиле учиться было интересно. Руки у нее росли из нужного места. Отец с матерью были часто заняты на работе. И куда было идти ребенку? Не в группу же продленного дня? Что там может быть хорошего! А вот Дом пионеров, дома творчества, какие-нибудь интересные кружки… Лиля даже в стеклодувную мастерскую попала! По необходимости. Татьяна Васильевна, увы, при очередном переезде грохнула змеевик. И пришлось искать новый. А найти что-то полезное в провинциальных магазинах в девяностые было просто нереально. Так Лиля попала к стеклодувам. И прежде чем остыть от увлечения, успела выдуть целый сервиз и несколько ваз. И здесь на ярмарке она собиралась заказать все, что ей нужно для варки стекла. И не только. Хватило бы денег…