Адрес, время работы, дни приема, телефон… Да, ей именно сюда. И – нет, у нее не пропала собака или кошка, у нее нет мужа-алкаша, нет жалобы, она просто идет на стажировку. Отчего ее так трясет? Ответа Иришка и сама не знала. Робеем мы перед начальством. Можем не кланяться пулям, но поди, не кланяясь, посиди на собрании, где тебя разбирают по косточкам. Кто же об этом писал? Какой поэт? Не вспомнить, нет, не вспомнить. Женщина легко дотронулась до ручки, нажала ее вниз. Так легко, и голова совсем пустая, и ноги легко двигаются, только появляется ощущение, что все происходит во сне. Дверь легко поддалась, и Ирина оказалась в маленьком коридоре. Беленые потолки, выкрашенные масляной краской стены, старый линолеум на полу. Стандартный коридор, как сотни и тысячи других. Стенды с информацией. Несколько дверей. На одной из них табличка: Старший участковый отдела полиции по Свирскому району г. Кораблик, майор полиции Рягузов Евгений Борисович Имя и фамилия Иришке отлично известны, без всяких табличек. Рягузов. Евгений Борисович. К нему-то ей и надо. И девушка постучала в дверь, сначала осторожно, потом чуть посильнее. – Войдите! Голос недовольный. Ну, извините. Полвосьмого утра ему бы быть довольным? Но сам распорядился, вот Ирина и явилась. А так бы и до двенадцати подушку придавить не постеснялась, после учебки-то! – Разрешите? – Разрешаю. Мужчина лет сорока пяти смотрит на Ирину таким усталым взглядом, что женщине стыдно за себя становится. Человек явно не спал всю ночь, белки глаз красные, мешки под глазами, а перегара нет. Это не алкоголь, видно работа была. Седые волосы, некогда русые, а теперь невразумительного цвета, бульдожьи брыли, крупная фигура с некогда могучими мышцами, теперь основательно заплывшими жирком, мятая (что уж там) форма. Ирине стало его по-человечески жалко. Кажется, ее приняли за очередного заявителя, а человеку и так плохо. – Разрешите доложить, стажер, лейтенант полиции Алексеева Ирина Петровна прибыла для прохождения службы! – А-а… Оценивающий взгляд проходится по Ирине. Она стояла спокойно, хотя чего ей это внешнее спокойствие стоит… не суетиться, не дергаться, не елозить руками или ногами понапрасну, не переступать с места на место, не поправлять юбку, не… Она спокойна, она уверена в себе, она… черт, какие же привязчивые эти аутотренинги! Она и так отлично знает, что видит начальник. Сначала – форму. Вычищенную, отглаженную, накрахмаленную рубашку с погонами лейтенанта, удобные туфли на каблуке-пятерке, уложенные волосок к волоску рыжеватые пряди. Нет, не краска. Конопушки на носу это подтверждают достаточно красноречиво. Да, рыжая. А если приглядеться – то еще и кудрявая. Ничего, тугой хвост и челка отлично решают эту проблему. В остальном же… Овал лица – сердечком, глаза большие, серые, нос обычный, деревенский, никакой аристократии там не отмечалось, губы тоже вполне средние. Сексуальность? При нынешнем уровне косметологии можно и из коровы королеву сделать, были б деньги на тюнинг. Но у Ирины на лице даже тонального крема нет. По уважительной причине. Вечно она забывается, потрет то глаза, то губы, то щеку… вот и получается боевая раскраска племени команчей. На работе это ни к чему. Можно, конечно, и дамы этим вовсю пользуются, но… потом, когда она освоится и нервничать не будет. Взгляд идет сверху вниз. Да, выпуклости там есть. Равно как и вогнутости, все в нужных местах. Хотя и не очень выразительное. Среднестатистическое. Опять-таки, не благодаря диетам и гимнастикам. Просто – общага, стипендия и тренировки. Поневоле не отъешься. Средний рост, средние ноги, Ирина все сделала, чтобы быть обычной. Усредненной. Как все. Начальник смотрит без особого одобрения, но и без порицания. Видимо, худшего ожидал. – Значит, на стажировку. – Так точно. – На полгода. – Так точно. – Ладно, присаживайся. Можешь меня звать по имени-отчеству или майором. Ирина кивнула. – Спасибо, Евгений Борисович. Стул был специально, что ли, предназначен для посетителей? Чтобы не задерживались? Под чью попу его проектировали, неизвестно, но все выпуклости и вогнутости приходились решительно не туда. Еще и чулки порвать можно. Да, единственное, что Ирина себе позволила, это чулки, а не колготки. И вот не надо тут про эротику. Никто не задумывался, что чулки намного практичнее? Когда ты рвешь колготки, ты выбрасываешь сразу все. Когда ты рвешь чулки, ты можешь выкинуть один чулок из пары. А второй-то у тебя останется. Сексуальность? А вы знаете, сколько сейчас колготки стоят? Экономия! – Полгода, значит. Ирина промолчала. А то он сам не знает? Как становятся участковыми? Нельзя сказать, что это быстрый и легкий процесс. Вот создается у народа впечатление, что чуть ли не с улицы, пришел, написал заявление, выдали оружие – и крутись, как хочешь. Ага, два раза! Не-ет, стать в наше время участковым не так-то легко и просто. Для начала нужно образование. Юридическое, высшее. У Ирины, так уж получилось, оно было. Повезло. Потом надо написать заявление. И не просто так. Нужны рекомендации от сотрудников полиции, не меньше двух человек. Как Ирина пыталась их получить, это отдельная история. Одну-то ей дали сразу, а вот за второй побегать пришлось, да… Около года идут проверки-согласования-рассмотрения. Мало ли что? Мало ли кто? А тесты? Медкомиссия? Военкомат? Пусть только для мужчин, но есть ведь такое, из песни слова не выкинешь! Все это только малая часть от нужного. Поверьте, к концу медкомиссий вы навсегда возненавидите всех врачей мира скопом и каждого по отдельности. Чтоб не обидно было. Чего только одни психологи стоят! Это они в блогах – добрые, а на работе – звери. Хуже крокодилов. А полиграф? Не тот, который Полиграфович, а тот, который детектор лжи? А ведь на нем реально тестируют. И чего они там понапишут… Ирина-то личное дело свое точно не увидит. Не в ближайшие годы. Жуть жуткая.