Ньора Бароне пожала плечами: – Вроде как ладилось у него тут с одной, да потом она хвостом вильнула… Стефано! Поговоришь? Стефано Бароне медленно кивнул: – А что? И поговорю… – И деньги хорошие, – елейным тоном подсказала Адриенна. – Три сотни лоринов в приданое Анне будет. Супруги аж рот раскрыли: – Дана?! – Ой, мамочки, это ж какие деньжищи! Адриенна погрозила пальцем обоим родителям: – Я управляющего попрошу все прописать. Чтобы, случись беда, деньги при Анне остались. И лично из рук в руки мужу молодому передам. Под роспись. Ясно? Родители дружно помрачнели. Судя по всему, уже прикинули, как половину отначить. А вот нечего! Кому предназначено, тот и пользоваться будет. А вам, ньоры, за дочерью следить надо было внимательнее. Адриенна решила еще поговорить с Анной, ну и пусть ее к жениху, что ли, свозят. Хоть посмотрят друг на друга до свадьбы, если согласны. А ей предстояло нелегкое дело. Уговорить падре Санто. Благо тот собирался завтра приехать. * * * – Нет, нет и еще раз нет! Дана, грех это, да еще какой! Самоубийца же! – Так ведь не самоубилась же, – парировала Адриенна. Она так и знала, что с падре будут проблемы. Начнем с того, что перед свадьбой надо исповедаться. А еще самоубийство и убийство – смертный грех. И блуд до брака. И беременность… Там целый набор получается, и все на девчонку. А она, между прочим… да пусть она хоть какая стерва! Это не повод к ней относиться как к плесени. Падре серьезно определяет общественное мнение. Он косо будет смотреть на Анну, ну и все остальные присоединятся. И будут ее дружно гнобить. И ничего не поделаешь, в стаде должна быть паршивая овца. В которую падре будет тыкать пальцем и говорить: «А вот не надо, как она, а то закончите так же». Это Адриенна уже поняла. Дан Рокко не просто так штаны просиживал, читать он любил и девушку пристрастил. А в книгах умные вещи пишутся, только не поленись прочитать. – Все одно… гнать надо таких! Одна паршивая овца все стадо портит. – Тот, кто без греха, пусть первый бросит камень, – парировала Адриенна. Падре горделиво расправил узкие плечи. Ну да… какие там у него самоубийство, блуд и беременность до брака! Особенно последнее! Но и Адриенне отступать было некуда. Или она тут хозяйка и все ее слушаются, или… – Падре, а вы не думаете, что вина лежит на многих? На Леонардо, который соблазнил неопытную дурочку? Падре кхекнул: – Баба не захочет, кхм… не вскочит, дочь моя. – Падре, у Леонардо опыт придворный. И против него – деревенская простушка? Вы уж простите, но и более опытные поддавались, не то что Анна. Падре хмыкнул. Так-то посмотреть – согласен. Но все же… – Не тот у нее опыт. Не те силы, чтобы искушению противостоять. Поддалась, сами знаете, плоть слаба. А что до остального… заметьте. Ребенка она не убила. – Неужели? – Она о ребенке в тот момент не думала. Только о себе. Она сама за свой грех себя приговорила. А еще подумайте, падре, что Анна в минуту отчаяния не пошла искать спасения у родителей. Не пришла в храм… почему? Падре замялся. Да потому, что ничего хорошего она бы там не услышала. Вот то, что падре уже высказал Адриенне, то и Анне бы досталось. Неприятно… Грязью обольют, а помощи не будет. – Вот, – кивнула Адриенна. – Не берусь судить, падре, но кто виновен больше? Тот, кто принял решение? Или тот, кто подтолкнул к нему? Что там опыта у девчонки? Деревня да слезы горькие… и посоветовать некому, и помочь, и поддержать… кругом одно осуждение. И камни упреков со всех сторон. Анна знала, что не выдержит. Что все равно умрет где-нибудь на большой дороге, вот и приняла это решение. Тяжелое, страшное, горькое… Ей просто повезло, что я проезжала мимо. А сколько таких, кому НЕ повезло? Даже в вашем приходе, падре? Сколько погубленных душ, сколько крови и слез на руках у равнодушия и черствости? На ваших руках? Впрочем, этого Адриенна не договорила. Да и ни к чему было. Падре и сам все понял, и даже голову склонил перед Адриенной: – Прости, дочь моя. Ты меня пристыдила… Адриенна махнула рукой: – Нет, падре. Просто вы не женщина. А я… если бы я была глупее или слабее в вере, кто знает? Дан Манчини – подлый и опасный человек. Большего падре и не надо было. – Позови девушку сюда, дочь моя. Я приму ее исповедь, а через пару дней… когда назначена свадьба? – Думаю, дня через три. Не позже. – Я и обвенчаю ее, и окрещу ребенка, когда он родится. Адриенна кивнула. Вот теперь все правильно. И можно звать Анну. А что там за шум на дворе? * * * Как оказалось, знакомиться с невестой прибыл лично ньор Дарио Пагани. Адриенна приказала привести его, побеседовала и осталась довольна. Умный мужчина, серьезный, порядочный… у такого и Анна будет меньше взбрыкивать. Найдет он к ней подход. А что жених старше невесты лет на двадцать… Не страшно! Адриенна кожей чувствовала, что все у этих двоих будет хорошо. Падре Санто побеседовал с невестой, потом с женихом, а потом пришел к Адриенне извиняться: – Простите меня, дана. – Не за что, падре. А что случилось? – Я был действительно не прав. Осудив Анну, я сломал бы две жизни… и еще неизвестно, каково пришлось бы ее родным. А вы сейчас спасли – три. Адриенна только плечами пожала. Что тут скажешь? Наверное, только одно: – Это моя земля и мои люди. Я за них в ответе. И падре уважительно склонил голову. Он понимал, что ни слова лжи в этой фразе не было. Что Адриенна думала, то и сказала. Она – в ответе. * * * Джустино Кара чистил коня скребницей. Все верно, в трактире он работал уже второй месяц. И не просто так.