Анна попросту оказалась беременна. Вне брака. И решила, что жизнь кончена, надо срочно топиться, и помчалась к речке. Почему? А причины самые что ни на есть серьезные. Отец заругает, мать укоризненно смотреть будет, в церкви опозорят, братья не поймут… Конечно-конечно. Поэтому лучше срочно утопиться, и пусть всем будет плохо, а она, Анна, будет смотреть с небес и облачка, или куда там самоубийцы попадают? Ах, на сковородку? Вот будет приятное развлечение: любоваться со сковородки на то, как твоим близким плохо. По твоей вине, тупая, жестокая, эгоистичная дрянь! Это Адриенна и высказала, не сильно стесняясь в выражениях. Стражники от себя кое-что добавили, тоже не особенно стесняясь. Но – куда там! Ревела Анна и без того неплохо, хоть ты в речку головой суй! То-то полноводная будет… Впрочем, Адриенна тоже не собиралась ругаться долго. Выплеснула негодование – и успокоилась. – Кто отец? – Дана… – Чего ты на меня смотришь, как овца на волка?! Кто обрюхатил, тот пускай и женится, чего неясно?! – разъярилась дана. – Заставим, никуда не денется! Анна молчала. Только глазами хлопала, словно сова. Луп. Луп. Мужчины переглянулись. Это Адриенна кое-чего не знала, потому как ее это не касалось. А так-то… шила в мешке не утаишь. И слуги видели… – Это, часом, не дан Леонардо? – прямо спросил Бернардо. Ответом был поток слез, хлынувший по распухшим щекам девушки. – Леонардо? – ошеломленно выговорила Адриенна. Анна, понимая, что поздно уже таиться, кивнула. – Дан… он зимой приехал… мы встретились. Я ему букеты для матери собирала, он каждый день приезжал… – Букеты, – уточнила Адриенна недобрым тоном. – Д-да… – Для матери. Кивок. – И когда у вас все это началось? – З-зимой… Адриенна отвернулась. Зимой, значит… Для матери, значит… С таким откровенным цинизмом она сталкивалась впервые. Не привыкла еще. Девушку даже затошнило. Анна было дернулась к дане, хотела что-то сказать, но умница Бернардо положил ей руку на плечо и поднес палец к губам. Мол, посиди молча, а то тебе сейчас достанется все то, что нельзя выплеснуть на «виновника торжества». Поручить любовнице составлять букеты… для кого?! Кто ей Леонардо?! А правда – кто?! То, что он делал… дарил цветы, сладости… ухаживал. Он ей никто, но ведь намекал, что хочет стать кем-то большим. Что Адриенна ему интересна, что он ее… Любит?! Ан нет. Вот этого Леонардо не произносил ни разу. Поведение – было. Охи-вздохи были. А вот конкретных фраз не было. И от всего можно отпереться. Вот ведь… мразь! Весь в мамочку, и чего бы удивляться – на осинке не растут апельсинки! Эданна Сусанна дрянь редкостная, а сынок у нее, надо полагать, ангелом вырастет? В жизни, конечно, все бывает, и такое в том числе. Но редко, крайне редко. Адриенна заметалась по берегу, в ярости пнула корень сосны. Та укоризненно вздрогнула и стряхнула девушке на макушку шишку. А нечего тут! Держи себя в руках! Роз тут нет, но это ж не повод природу портить? Вон уже ветер подул нехороший… Шишка чуточку отрезвила Адриенну. Девушка вдохнула-выдохнула раз, второй, третий – и взяла себя в руки. Развернулась ко всем участникам этой сцены: – Так… Анна, ты хоть понимаешь, что ты чуть две души не погубила? Свою и ребенка? – Д-дана… – Обрекла бы на вечное проклятие. Как самоубийца и убийца. Ты это осознаешь? Анна заревела. Адриенна поморщилась: – Ладно… Леонардо о ребенке знает? – Н-нет… – Сроки какие? – уже деловито принялась выспрашивать Адриенна. Она ж не на облаке живет, а на земле и овцы ягнятся, и кобылы жеребятся, а про куриц так и вовсе молчим. – Третий месяц. Анна тоже жила не на облаке. Но сообразила не сразу… связь с Луной не обрывается? Так бывает. Труд на земле – он тяжелый, всякое случается. А когда сообразила, заметалась. Леонардо уехал вместе с матерью, броситься было не к кому. Знахарка померла, плод стравить не получится… Адриенна только головой покачала: – Ты дура, что ли?! Третий месяц? Сдохнешь же! – А какая разница? – Анна поняла, что хуже уже некуда, а раз так – можно и не стесняться. – Что так помру, что этак – кто на мне женится? Отец еще прибьет… Адриенна задумчиво кивнула: – Понятно, просто так на тебе не женятся. Но… Бернардо, Тоно… кто у нас есть? Разузнать сможете? – Что – разузнать? – Анна заподозрила неладное. Адриенна только головой покачала: – Подумай сама, Анна. Просто так на тебе никто не женится. Но если найдется человек, согласный за деньги прикрыть грех, – почему бы нет? – Деньги? Отец никогда… Адриенна махнула рукой: – Кто обрюхатил, тот и заплатит. Не думай об этом. Из средств СибЛеврана на содержание данов и эданны выделялись определенные суммы. Ну так вот! Ни рии Леонардо до конца года не получит! И его мамаша тоже! Все уйдет в приданое девушке… так, на Леонардо выделяется по четвертям года, сорок лоринов… до конца года это восемьдесят лоринов. На эданну Сусанну – семьдесят. Это еще сто сорок лоринов. Итого двести двадцать. Ну, еще до трехсот Адриенна из своих добавит, ладно уж… Много? По городским меркам хорошо, по деревенским – очень богато! А дело не в том. Адриенна ощутила себя ответственной за эту дурочку. Пусть Анна и старше, и матерью скоро будет, но… что это за детство такое? Топиться! Еще бы вешаться решила… Вон, на сосне! Хотя нет. Не пойдет. Пока до нормальных сучков на сосну долезешь, уже раз двести вешаться передумаешь. Она ж внизу неудобная, а до верхушки далековато. На дубе разве попробовать?