Я словно слепая, в темноте… и Энцо тоже. Впрочем, хорошую подсказку мне и так дали. – Меня мама предупреждала, – не солгала девочка. – Нам нельзя пробовать человеческую кровь. Энцо аж головой помотал: – Не понял?! Почему она тебя предупреждала? Мия вздохнула: – Когда ньора Катарина болела, я поехала к лекарю… по дороге на нас напали грабители. Помнишь? – Помню, – кивнул Энцо. Как же он корил тогда себя, что сестру отпустил! Надо было самому… – Вот. Я тоже тогда была вся в крови. И мама очень испугалась. – Почему? – Вы насчет виркангов догадались правильно. Были они у нас в роду. И берсеркеры были, – вздохнула Мия. – Только у женщин это меньше проявляется, а вот у мужчин… – У мужчин? – Попробовав чужую кровь, ты потеряешь разум. Мать говорила – или закрепишься в той форме, в которой была, или приобретешь жажду крови, словно волк-людоед. Но грозило ли это Энцо? Мия не знала, но на всякий случай решила его напугать, и пострашнее. Кажется, получилось. Энцо передернулся: – Я не помню, что тогда было. Но говорят… – Это было страшно. Безмозглое чудовище в твоем обличии. Кровожадное и плотоядное, кстати. – Брр… – А откуда, по-твоему, идут сказки про оборотней? Ты шипел, а кто-то рычит, воет, на четвереньки падает, вот и… – Ох-х-х… Энцо впечатлился. Мия вздохнула и погладила брата по голове: – Ничего. Один раз повезло, главное – на второй судьбу не испытывать. Дай мне слово не пробовать человеческой крови! – Обещаю, – с чистой совестью сказал Энцо. – Только если будет… вот как там, с пиратами. – Принято. Против второй оговорки Мия не возражала. Если все равно, как погибать, так, может, оно и лучше будет. Чудовище – оно ведь не соображает ничего! Мало ли что там происходит? Оно ни о чем не думает… это просто безмозглый монстр. А такой и смерти не боится – ему нечем бояться. У него разума нет… – А давно у нас в роду были вирканги? А кто? – Мама не уточняла. Сам понимаешь, мы уже давно живем здесь… это вроде как еще до Эрвлинов было. И ничего не проявлялось, только цвет волос… – Мия демонстративно покрутила золотой локон перед глазами брата. – Но мать все равно рассказала. – Как сказку. Она в это не верила. – С-сказочка, – скрипнул зубами Энцо. – Спасибо… – Не говори никому, ладно? – Даже… – Энцо, вообще никому. Знают двое – знает и свинья. Представляешь, если тебе ради забавы крови подольют? Пары капель в кубок с вином тебе с лихвой хватит. А если кто-то из родных рядом окажется? Энцо представил и поежился: – И я тогда… – И меня. И девочек. И даже малышку Кати. Хочешь это проверить? Или хочешь на виселицу? Как одержимый? Прости, на костер. Вот теперь мальчика и правда пробрало: – Я буду молчать, Мия. Клянусь. – Я принимаю клятву. Мия подумала, что иногда и вранье не во вред. Может, потом брат на нее и обидится, если узнает правду. А может, и нет. Другой возможности защитить и его, и сестричек у Мии все равно не было. И насчет малышек надо тоже предупредить. Мало ли что… Ей все чаще казалось, что урод (или наоборот – совершенство) в семье только она. Остальные это не унаследовали. Энцо? Это другое, и контролировать он свое состояние не может. А девочки… в девочках кровь спит. И это хорошо. Мия все равно рассказывала им сказки про оборотней, все равно вплетала в них то, что узнала от матери, что замечала за собой… может, когда-нибудь им это пригодится. Но дай Бог, чтобы никогда не пригодилось. Дай-то Бог… Адриенна Кто-то сказал, что летом можно скучать? Немедленно плюньте наглецу в его глупые лживые глаза! Или… или он просто лентяй. Вне зависимости от времени года. Вот у Адриенны было столько дел, что она с ног сбивалась. Лето – это пора, когда день год кормит. Запасли сено или нет, что там с рыбными прудами, которые надо чистить и расширять, требуется ли починка каким-нибудь домам в деревне, что с урожаем, какую часть скота можно прирезать, а какую оставить на расплод, вычесывается ли пух и шерсть… Вопросы, вопросы… Адриенна носилась по поместью, словно ураган. Из одного конца в другой, из третьего в четвертый. Помощи, увы, не было. Дан Рокко уехал к дану Каттанео. Джас и Анжело он взял с собой. Дан Марк сначала помогал, конечно. И тянул половину всех дел поместья, но эданна Сусанна его допилила. Несчастная так мучилась от кожной болезни, ТАК мучилась, что смотреть было страшно. Скосило ее по весне… Вроде и не чихала, и не кашляла, а начала покрываться красными противными пятнами, потом пятна зазудели, а потом зуд стал и вовсе невыносим. Чесалась эданна, прерываясь разве что на мужа. А потом, наверное, и во время общения с мужем чесаться начала. Дан Марк точно почесывался. Нервно так… Не помогало ничего. Ни притирания, ни мази, ни компрессы. С трудом удавалось замаскировать противные расчесы, но вылечить их? Даже чудотворное снадобье, мазь из жабьего камня, не сработала. То есть это был не яд. Адриенна и Марко наблюдали за этими почесываниями с плохо скрытым удовольствием. А что такого? Человек делом занят, человеку хорошо… наверное! Вот вы видели, какое лицо у эданны, когда та чешется? Нет? А зря! Она с удовольствием чешется! Так что все правильно. И ей приятно, и вообще… Сидит себе эданна, почесывается, никуда не лезет, делом занята! Это ж чудо и красота! Радоваться надо! Адриенна и радовалась! А уж Марко как был рад! Прекращать развлечение и объяснять ей про телесную и душевную чистоту? Как-то Адриенне не хотелось. Эданна по-прежнему бегала к конюхам, тут ей никакие почесывания не мешали. Значит – не страдает. Хорошее снадобье оказалось, жаль, что так мало! Но Адриенна его побережет, может, еще когда пригодится? И тетрадки полистает. Вдруг получится еще порцию приготовить? Знахарка умницей была, на память не надеялась, все записывала. Да таким красивым почерком, что посмотреть приятно. У ньор такого обычно нет. Все же она была даной. Только вот что с ней случилось? Что погнало ее в эту глушь? Адриенна не знала. Бумаги, свернутые трубочкой, так и лежали среди ее вещей. Она их даже не открывала. Зачем? Что бы ни сделала знахарка в молодости, старость она встретила достойно, и Адриенна от нее зла не видела. Вот и вспоминать ее будет только добром. Особенно за Сусанну. Была бы жива тетушка Ата, она бы объяснила девушке, что снадобье тут уже и давно ни при чем. Сусанна все сделала сама. Снадобье просто давало небольшую кожную реакцию, вроде аллергии, так бы она сама прошла, как эданна перестала его принимать. Но… Вот именно, что – но! Эданна пользовалась притираниями – раз! Благовонными маслами – два!