– Это я тебе благодарна, дана. Береги себя – и иди с Богом. Адриенна дружески попрощалась и вышла за дверь. Кольцо на руке было теплым и родным… Неужели кто-то еще может его видеть? А если при дворе? Но единственное, до чего додумалась Адриенна, это заказать еще несколько колец и носить при дворе, не снимая. Авось среди многих одно важное не будет привлекать внимания? * * * Пока Адриенна разговаривала со знахаркой, дан Рокко беседовал с мужчинами. Проще всего было с Леонардо. Сто лоринов – и он соглашался подписать хоть что. Подумаешь, едет сюда какой-то сумасшедший? Ну, бывает… был бы умный, точно бы сюда не поехал из столицы. Там-то всяко веселее, чем в этом захолустье. С даном Марком чуточку сложнее. Дан Марк ломался, не хотел ничего подписывать, но дан Рокко легко нашел к нему нужный подход. Чего уж там… надо было только с этим подходом на пять минут наедине остаться. – Эданна Сусанна? – Дан Рокко? Эданна управляющего, мягко говоря, не любила. Но спорить с королевской властью? Ищите дуру в другом месте! – Сто лоринов лично вам. Пятьдесят вашему супругу. – И что я должна сделать? Мурлыканье Сусанны дана Рокко не привлекло. Равно как и кокетливое движение пальчика вдоль выреза платья. Видал он эти виды… их вообще полдвора видало. – Уговорите мужа подписать бумагу о поведении нашего гостя. О том, что гость безумен. Вы сможете. Эданна Сусанна в этом и не сомневалась. Ради нее муж что угодно подпишет. Но как не поторговаться? – Дан Рокко, а кто вам дороже? Родная дочь – или эта наглая сопля? Дан Рокко улыбнулся милейшим образом: – Эданна Сусанна, я ведь могу и другой путь найти. Мне, знаете, и жизнь дорога тоже… что со мной недовольный король сделает – представляете? Эданна представляла. И себе такого не хотела. – Вот. Что толку выручать дочь, если я свою голову сложу? Деньгами расплатиться – пожалуйста. А чем другим не получится. Эданна поморщилась. К отказам она не привыкла, но понимала, что дан Рокко отказать может. Она ведь с ним не спала… – Хорошо. Сто пятьдесят монет золотом. Но еще я хочу арайку. – Арайку? – Взамен той, что у меня увела эта наглая гадина! Дан Рокко вздохнул даже с какой-то обреченностью: – Эданна Сусанна, зачем вам лошадь, которая тут через два месяца подохнет? Вы же на ней даже покрасоваться не успеете! – Как – два месяца? – А вот так! Дан Марк хоть и разбирается в коневодстве, а тоже не сообразил. Арайцы – гости южные, нежные… за ними такой уход нужен, как не за всяким человеком. А кто у нас тут ухаживать будет? Конюхи? Они народ простой, грубый. Да вы и сами знаете… И хитрый взгляд. Мол, не зарывайся, у тебя тоже рыло в пуху, да по самые уши… Эданна осознала и успокоилась: – Ладно. Сто монет, но сразу же. Дан Рокко качнул головой: – Сейчас – двадцать. Остальное после визита. – Визита? Как хоть зовут этого гостя? – Бартоломео Леони. Эданна Сусанна прищурилась. И дан Рокко догадался: – Эданна, вы… и он… – Не ваше дело! – рявкнула эданна, начиная нервничать. Ну, было! Чего не сделаешь ради денег? Но и было-то всего раза два или три, ну, четыре… может быть! Но Бартоломео ничего скрывать не будет. Он дан только по рождению, а так – быдло и скотина. В постели, кстати, тоже. – Эданна, а я вашему мужу подтвержу, что у Бартоломео и раньше такое бывало… не заговаривается, так еще чего, – ласковым тоном сообщил дан Рокко. Это окончательно решило дело. – Договорились, – кивнула эданна, получила на руки свои двадцать монет и отправилась уговаривать мужа. Надо, надо пожалеть бедную девочку! И ее сына тоже пожалеть надо… Добрые дела вообще полезны! А если за них еще и платят… Дан Рокко проводил стерву насмешливым взглядом. Ага, прониклась… Где же дана Адриенна? Мия – Танцуй, детка! Танцуй! Мия легко, словно в танце, уклонилась от удара. Движение было легким, летящим, почти неощутимым, так пушинка танцует с ветром. Но – ветер не так привередлив. Старик качнул головой и снова ткнул копьем. На этот раз попал. – Ой! – Давай уворачивайся! Ты легкая, ты ловкая, ты должна мои движения заранее угадывать, ты должна изворачиваться, как вода! Мия засопела. Да, вот и такое получается. Дана не обязана? Не подобает? Не положено? А копьем поперек попы – положено? Знаете, как больно! Увы, Джакомо был неумолим. Отмычки? Прелестно, просто прелестно. И отмычки, и замки, и ловкие пальчики, как у карманницы, это все Мия освоила. Но этого мало! Этого все равно мало! А потому Мия еще и тренировалась с неким Бухалом раз в два дня. Худой и жилистый старик, непонятно, за что получивший такое прозвище, попросту ставил девчонку напротив себя, брал копье, или хлыст, или кнут – и уворачивайся. Не покалечит, если что. Но больно же! – Не хочу я вот этим… заниматься! Это для Энцо, – ныла Мия. Джакомо только головой покачал: – Мия, тебе ведь уже приходилось убивать. – Ну… да. – Пойми правильно, не всегда тебя спасет перемена лица, не всегда ты сможешь убежать, не поможет хитрость… – А вдруг? Мия понимала, что дядя прав, но… Ей это все равно не нравилось. Не нравились кожаные штаны и полотняная рубаха, не нравился бег по грязным улицам, где упасть или подвернуть ногу было легче, чем вдохнуть и выдохнуть. Не нравились собственно тренировки. Она понимала, что становится более гибкой, ловкой, легкой, что это полезно и нужно, но…