– Безразлично. Принцип все равно один и тот же. Не дождутся. * * * Врасплох Рамон меня не застал. Да, магов читать сложно, есть опасность, что они заметят, и вообще нагореть может, но если кто-то приходит и смотрит на тебя внимательными глазами и косится время от времени… И как тут было удержаться? С верхнего слоя я сняла лишь несколько мыслеобразов. Риолон, озабоченность, посольство… Истарская. И этого мне с лихвой достало, чтобы нервничать, но спрашивать я ничего не стала. Сам расскажет. Когда захочет, как захочет, а спрашивать самой?.. Насколько я поняла, все равно не поможет. Оставалось только ждать. И – нет. Не нервничать. Маг разума – слишком полезное приобретение для страны, чтобы его вот так сдали, об этом беспокоиться не стоит. Рамон раскололся за ужином, при всей семье. Он, Вета, я, дети – всем составом. Корс в том числе. Выглядел он достаточно пришибленным хорошими манерами и поглядывал на Томми. Мало ли что? Хорошие манеры – штука такая, сложная и нервная. Чего уж там, я и сама косилась на герцогиню. Вета мне объяснила, что в семействе Моринар дети допускались за взрослый стол, как только начинали самостоятельно держать ложку. А где им еще хороших манер набираться? Да и Рамону это нравилось. Слишком долго он ужинал один, в библиотеке или в кабинете… Сейчас вся эта суета ему была только в удовольствие. А еще – Вета. Как хорошо, когда дома тебя любят. Не ищут в тебе выгоды, а просто – любят. Рамон не стал портить ужин с самого начала. Он дождался десерта и только за малиновым пирогом сообщил: – Шани, вы знаете, что в город пожаловало посольство из Риолона? Я подняла на него глаза, прищурилась. – За мной? – За некоей Шайной Элизабет Истарской. Которая совершила преступления на территории Риолона и была объявлена в розыск. Как государственная преступница, между прочим. Злодейка Короны. Я потупилась. – Я… я честно старалась никого не убивать. – Шани, я понимаю, что из ваших историй были вырезаны большие куски, – хмыкнул Рамон. – В этом ничего удивительного нет, но хотелось бы кое-что узнать. Вы убили Шайну Истарскую? – Нет. Я просто оказалась рядом, когда она умирала. Ну и… я же маг разума, я прочитала ее память. Ее убил родной дядя, убил, чтобы получить наследство. – Вы и его память прочитали? – Прочитала, – не стала отпираться я. А чего листочком-то прикрываться, коли весь зад голый? – Перед его смертью. – Именно вы его убили. – Рамон даже не спрашивал – утверждал. Я вновь не стала отпираться. – Я случайно встретила Шайну Истарскую. В заболевшем городе, уже при смерти. Она умерла на моих руках и была в отчаянии. Я пыталась ей помочь, как могла, ну и… узнала. Ее дядя, чтобы получить наследство, наслал порчу на девушку. Кого там еще заденет отдачей, он просто не думал. Он вызвал мор… жалеть его после такого? Да я бы его за одну Шайну закопала. – И закопали? – Чести много. Приказала – сам зарезался. Я вспомнила, сколько ненависти и отчаяния было в глазах Эрона, сколько бессильной ярости… И пусть! Не жалко мне его, вот ничуть не жалко! Я – чудовище? Да, но это не мои проблемы. Рамон фыркнул. Кажется, его это тоже не сильно волновало. – А так со всеми можно? Я подумала пару минут. – Не знаю. Не было необходимости проверять… подозреваю, что не со всеми. Маги, скорее всего, будут неподвластны, может быть, люди с сильной волей, те, кто истинно и искренне верит… – А обычные люди? Вот, вроде… нашего дворецкого? Я вспомнила означенного дворецкого, который больше всего напоминал мороженую рыбу, и покачала головой. – Такую благовоспитанность ни один маг не возьмет. Вы что, самоубийство – это так… шокирующе! Неизящно и кровь накапает… нет, он на такое не пойдет. Рамон и Ветана дружно рассмеялись. Томми фыркнул, Корс даже и не подумал отвлекаться от пирога. – А если серьезно? – Рамон смотрел испытующе. Я поежилась, по спине словно морозом потянуло. Да, вот за это и не любят магов разума. Можно сжечь или утопить человека, вылечить или уложить в могилу, но тут хоть следы останутся. А моя магия… Что может усмирить магов разума? Я уже задавала себе этот вопрос, и ответ был прост. Меня сдерживают мои близкие. Я люблю их, я не хочу стать… чудовищем из кристалла льда. А других магов? Их может ничего не держать, и неясно, как от них защититься… конечно, это пугает, а страх заставляет ненавидеть рано или поздно… а где ненависть, там и месть, там и действия, и смерть. Не просто так исчезли маги разума, не просто. – Не знаю. У меня пока слишком мало опыта, чтобы отвечать за свои слова, – наконец решилась я. Честность, и только честность. Не надо лгать тем, кто ценен для вас хоть чем-то, все равно это плохо закончится. Ложь всегда выйдет наружу, или я не маг разума. Рамон кивнул. – А что может удержать мага разума от преступления? – Совесть, – просто ответила я. – Только его совесть. – М-да, негусто. Ладно, разберусь я еще с этим вопросом. Итак, вы убили этого… как его? – Эрон Рангор Истарский. – Ага… как именно? – Я просто пришла в его дом, отправила лишних слуг прочь, а ему приказала рассказать правду. Когда поняла, что он виновен в смерти Шайны, убила. Приказала ему перерезать себе горло. Рамон представил картину и покачал головой: – Кто-то еще пострадал? – Его сын. Тоже насмерть. – М-да… Я развела руками, не чувствуя особых угрызений совести. – Наверное, не стоило так поступать во время званого ужина, но у меня было слишком мало времени. Той ночью уходил мой корабль в Раденор, мне надо было попасть на него. И… я хотела отомстить за Шайну. – Почему? – Потому что я ощущала ее горе и отчаяние. Я не могла уехать просто так… нет, не могла! Я не знала, когда вернусь в Риолон и вернусь ли, не знала, удастся ли мне найти этого человека, и… это был удачный шанс отомстить. А не искать мстителя на стороне. Рамон Моринар кивнул. – Принимается… Вета покачала головой. – Извини, Шани. Все же… – Ты – маг жизни, – Рамон сообщал давно известный факт, не упрекал, не злился… – Для тебя отнять чужую жизнь уже преступление. А вот для Шайны такого ограничения нет. – Будете искать? – мрачно поинтересовалась я. – Ограничитель? – Обязательно. Я хмыкнула. Искать не стоило, ответ-то прост. Любовь, вот и все. Желание не утратить близких ставит запрет на убийство, на причинение боли и горя. Но смогу ли я объяснить это герцогу?