– Фу-у-у-у… Простите. Тайрон Аксель оглядел побоище и подвел краткий итог: – У нас большие проблемы. Лайл, тебя не затруднит позвать еще стражников? Лайла не затруднит, он высказался в том смысле, что лучше бы гадину Нейша сразу бы… и… пока он спит, но… – За час ручаюсь, если специально будить не будут, – тихо сказала я. Из моих пальцев посыпалась на пол труха, в которую превратился кристаллик хрусталя. Серый мелкий песок, вот и все, что от него осталось. Лайл от души высказался еще раз, развернулся и ушел за стражей. Я откинулась на кресло, благо стоит совсем рядом и ножки у него приятно холодные. Тайрон Аксель смотрел с непонятным выражением. И я поняла, проглядывая его мысли, – подозревает. – Какой вы магией владеете, госпожа Истар? – Я знаю того, кто владеет магией, – просто отозвалась я. – А сами… – Все было у вас на глазах. Я знаю, что сказать, а сила была из хрусталя. – Хм-м… мы можем вернуться к этому разговору позднее? – Вполне, – согласилась я. – Только на многое не рассчитывайте, маг – человек весьма несговорчивый. – Два человека ради своей выгоды всегда договориться смогут, – улыбнулся купец. Я еще раз кивнула, подтверждая договор. В комнату бодренько входили стражники. * * * День получился жутким. Сначала мы сдали убийцу в стражу. Там на него нацепили специальные наручники, противомагические. Потом поняли, что дело касается дворянина, и решили сообщить во дворец. По инстанциям. А это дело небыстрое, так что Нейш успел очнуться и теперь скрежетал зубами, сидя в камере. Не одиночной, кстати. Как дворянину, ему полагалась отдельная камера на все время расследования. Как убийце стражников… Тут всякое бывает, но стража с такими не церемонится. Вот и сейчас, позабыв про дворянское достоинство, негодяя сунули в камеру с разбойниками. И перспективу Алвер отлично понимал. Я ее тоже понимала. Десятник, господин Керен, обращался со мной весьма уважительно, но ему хотелось побыстрее меня спровадить. Чтобы я шла домой, писать бумажки и не лезла в его дела. А за ночь… Жить-то маг воды будет. Но веселый вечер и ночь, в одной камере с любителями «повторять зады», которым было кое-что обещано за усердие в повторении, его не обрадуют. А потом пусть жалуется, сидя на колу, к примеру. Палач – он все выслушает, у него работа такая. Психологическая… Я в это вмешиваться заранее не собиралась. Попрощалась со стражниками, еще раз выразила свои соболезнования, честно призналась, что не ждала такой наглости, но… Я себя не прощу за эти четыре смерти. А вот стражники меня уже простили. Не было в их разумах осуждения, вот вообще не было. Сочувствие, понимание, сострадание… не обвинение, нет. Злость еще была. На обстоятельства, на убийцу. Не на меня. А ведь я должна была предвидеть, подумать, понять… Я – маг разума. Паршивый маг, если уж на то пошло, весьма паршивый… Я должна была это предотвратить. Эти четыре смерти на моей совести, не на чьей-то. Убивал другой человек, но я его спровоцировала, я его вывела из себя, я хотела получить признание. И пусть его казнят, себя я винить не перестану. Для стражников это работа, идя на службу, они знали, что могут не дожить до старости, что Корона позаботится об их семьях, что Корона выучит их детей и будет платить пенсию женам. Но разве от этого легче? А если еще и господин Ларен умрет… Дура я, дура. И куда только лезу? Я вышла из караулки и вздохнула полной грудью. Ветер нес с моря запах соли, водорослей, рыбы… Ветер крепчал, ветер развевал мои волосы, и мне вдруг так захотелось к морю, пройтись босиком по песку, по воде… Успею? Я поглядела на солнце, на небо… Да, часа два до вечера у меня есть. Вперед, Шани! Вперед! * * * Море тихонько, как сонный котенок, мурлыкало вокруг моих ног. Сонно покусывало пальцы, трогало мягкой лапкой щиколотки, проказливо тянулось к коленкам. Я подоткнула юбки повыше, связала шнурки сапожек и перебросила их через плечо. И шлепала ногами по воде, распугивая мальков. Те подплывали совсем близко, потом понимали, что мои пятки несъедобны, и уплывали обратно. Ветер шевелил мне волосы и постепенно выглаживал боль, уносил обиду и разочарование. Легко воображать себя магом разума. Всемогущим и всезнающим. А вот разочаровываться в себе тяжеловато. Ох больно. Сегодня я могла умереть. Умерли люди, а могла я… Вдали белел парус корабля. А ведь мне надо узнавать про «Буревестника», надо… Я поднялась с камня. Сейчас я пойду в порт, расспрошу, не заходил ли «Буревестник», не собирается ли зайти. Что-то не так с родителями. Что-то с ними не так, если они нас до сих пор не нашли и не догнали. Пойду-ка я правда в порт. Все лучше, чем сидеть здесь и грызть себя. * * * Приключений на попу я нашла раньше, чем дошла в порт. Двое бродяг, которые вышли из-за камня, лишний раз подтвердили мою мысль. Не надо бояться леса, моря, берега… природа тебе зла не причинит. А вот человек – та еще тварь, от него любой пакости ждать можно. Тут и магом разума быть не надо. Их двое – я одна. Они мужчины – я женщина. Здесь тихо, кричи, не кричи, никто ничего не услышит. Логика подонков для этого момента была проста и понятна. Мужчины разошлись, беря меня в клещи. В своих паскудных мыслях они уже поставили меня на колени, потом уложили на песок, в мыслях они меня уже и поимели, и зарезали, и выкинули в море. Мыслями это и осталось. Я ударила жестко и сильно, понимая, что медлить нельзя. Сила хлестнула плетью, стирая мысли, выжигая разумы… Бродяги даже и понять ничего не успели. А глаза их уже остекленели. Я не убивала, нет. Я просто… человеческий разум – это словно комната, в которой на полках лежат свитки. Их много, о большей части мы уже и позабыли, но они были. А сейчас – сейчас в этой комнате вспыхнул пожар.