– Да. – Рокин понимал, что спорить не стоит, но и остановиться не мог. – В ней нет зла. Она запуталась. Не может разобраться. Находится под дурным влиянием. Но в то же время… я разговаривал с ней – и могу утверждать точно. Она просто… в заблуждении… Не знаю, как лучше сказать. – Как ни скажи. Мы упустили эту душу. – Мне кажется, если дать ей возможность, она может осознать истину. – Полагаете? Рокин пожал плечами. Он верил в Юлину доброту. Но… – Я думаю, это будет нелегко. Но постараться стоит. – Да, вы говорили. Она очень сильна. А у нас не настолько много одаренных женщин, чтобы ими разбрасываться. – Именно! – Что ж, Константин Сергеевич. Я постараюсь поговорить с ней в ближайшее время. Вы можете идти. Рокин кивнул. – Юля – неплохой человек. Умный, добрый, честный. Она могла бы соврать мне, но не стала этого делать. Могла бы приказать – и меня бы убили. Но и на это она не пошла. – Из благородства – или она думала о своей выгоде? Рокин задумался. И сказал, осторожно подбирая слова: – Она была слишком устала и слишком ошарашена моим визитом, чтобы думать о своей выгоде. Мне так кажется. – Думаешь, мы могли бы вернуть ее в руки Господа нашего? И в самой загубленной душе еще остались ростки святого? Рокин пожал плечами. – Почему бы нет. – А анонима так и не установили? – Нет. – Плохо. Поработайте над этим вопросом. – Будем работать. Разрешите идти? – Идите. Отец Михаил долго сидел после ухода Рокина. А потом снял трубку телефона. – Брат Павел, у нас серьезная проблема на проекте «Леопольд». Я полагаю, что имеет смысл поговорить с сестрой Марией… * * * Я проснулась около четырех часов. Отдохнувшая, успокоившаяся, довольная собой и жизнью. Ладно, жизнь особо не радовала. И что предпримет ИПФ – тоже неизвестно. Но выбора нет. Я же не могу превентивно подорвать все церкви в нашем городе? То есть могу, но смысла нет. Из других городов понаедут. И все. Никакой выгоды, одно сплошное расстройство. Но я ведь ожидала этого с самого начала. Нельзя сидеть на двух стульях. Нельзя. Нельзя стоять на двух досках, если те перпендикулярны друг другу. Сначала-то можно, но потом ты сделаешь шаг, другой – и просто упадешь с них. Но с Мечиславом надо поговорить по этому поводу. Я поднялась и поплелась в душ. Чтобы выйти оттуда свежей, умывшейся и как говорила мама, «смывшей все дурные мысли». Шарль сидел за компьютером. И судя по треску клавиш, активно общался с кем-то в чате. По моему совету он зарегистрировался на куче сайтов. И старался общаться с народом. Ведь нигде не увидишь столько истинных лиц и столько масок, как в Интернете. Нигде не услышишь столько жаргонных словечек. А иногда… нигде не увидишь и столько свиных рыл. Я подошла и пригляделась. – Это еще что за герой дня без галстука и трусов? Шарль резко развернулся. – Проснулась. А я тут воюю. – А повод? Дракоша проказливо улыбнулся. – Понимаешь, есть тут один кретин! И он всем хвастается, какой он умный. – А кто диагноз ставил? – Я. Этот тип живет весьма однообразно. Дом – работа, дом – работа. Встречается с какой-то несчастной девушкой раз в неделю. Вечером приходит – и заваливается на диван. Смотреть кино или трепаться в Интернете. И больше ничего. Ни спорта! Ни кино! Ни живого человеческого общения. Ни интересов. Только что раз в год ездить на отдых. И так искренне расхваливает свой образ жизни… – Мало ли таких? – Много! Но разве это повод для одобрения?! Вот смотри! И он мне еще расхваливает, как хорошо живет! Жрет и пьет, что попало! Спит с кем хочет! И делает, что хочет! – И что тебе не нравится? Прекрасное хомячье существование! Хомяки в клетке так и живут. И ни о чем не думают… – Юля, а ты понимаешь, что для мужчины – это неправильно? – Понимаю. И что? – Как – что!? Мужчина должен к чему-то стремиться, чего-то добиваться, оставить о себе память на земле, посадить дерево, вырастить ребенка, построить дом… – Ну вот. Этот человек тебе скажет, что ему хватает работы… – Но это же неправильно! Я пожала плечами. – Таких много. – Но лучше они от этого не делаются! Такие люди… это как ржавчина! Они разъедают волю к борьбе! Уничтожают все стремления! Зачем двигаться, если на диване – лучше!? Если бы я таким был, я бы сломался на второй день жизни в плену! – Ты не такой. И я тоже. Но есть и такие люди. Как гомосексуалисты, лесбиянки и некрофилы. Вот и этот так же… Тихо звякнули колонки, извещая о приходе нового сообщения. Шарль открыл его – и спустя секунду негодующе фыркнул. Я пригляделась – и рассмеялась. Шарль, видимо в ответ на аргументы по защите права жрать и спать, написал товарищу, что тот ведет существование хлебной плесени. Та, как-никак тоже живет, жрет, гадит и размножается. Только что не отстаивает свое право на эти важные дела. И теперь откуда-то из страшного далека несся негодующий вопль оскорбленного в лучших чувствах размноженца, цитирую дословно: «Я плесень?! Да это ты… и… плесень хлебная! А я – носорог! Наступлю и растопчу, если на дороге встанешь! Это мы, хамы, эгоисты и себялюбцы, по-настоящему любим жизнь, рвем ее зубами, жрем ее, получаем удовольствие, добиваем слабых, и нас большинство, процентов 85… Все люди на улице, здесь носят маски, а на анонимных сайтах маски слетают. Просто во мне это сильно намешано – по материнской линии плебейская кровь, а по отцовской – голубая. Поэтому я временами плебей, а временами рыцарь, бывает благородство вылезает. Поэтому я разный, двуликий. Вот такая странная история доктора Джекила и мистера Хайда…» Шарль фыркнул – и опять застучал по клавиатуре. «Да не любите вы жизнь. И она вас не любит. И никакого от вас в этой жизни толку. И то, что ты мне описываешь – желание зажравшегося быдла. Жрать, спать, трахаться – и ничего не нести. Ни нового, ни интересного, ни даже важного. И не надо говорить про рыцарство и благородство. Крестьянок во все времена брюхатили, только в их детях ничего особо не вылезало. Аристократ – это человек, для которого важнее всего служение своей стране. А ты служишь, что ли? Да тебя слушать противно. Таких, как ты, надо врагу дарить, чтобы породу ухудшать… аристократ! Аристократами становились те, кто жизни своей не жалел для родины. А ты и соплей пожалеешь. Аристократы все делали, чтобы мир вокруг стал лучше, а тебе – хоть планета рухни, лишь бы с дивана не вставать! Люди носят маски, факт. Только вот у одних из-под маски показывается лицо, а у других – свинячье рыло. Доктор Джекил по крайней мере мечтал что-то для людей сделать. А ты? Трижды ха! С такими, как ты и говорить не о чем. Одна надежда – что не размножитесь!» Поставив в конце восклицательный знак, дракоша скинул сообщение, вышел из чата и выгрузил компьютер. И улыбнулся мне. – Так их? Я подмигнула в ответ. – И только так! В конце концов, психолог стаи Тигров, Ирина, посоветовала Шарлю конфликтовать как можно больше. Чтобы скорее избавиться от страха наказания. Или что-то в этом духе. Компенсировать века покорности… Вот он и наверстывал от души, отрываясь на сайтах. Ладно, бывает… – Ты как – морально готов к встрече? Шарль пожал плечами. – Но выбора у меня нет, так ведь? – Есть. Но он тебе не понравится. Дракоша фыркнул. – Ладно. В общем, я готов. Я оглядела Шарля. Дракоша был одет даже немного официально. Черные джинсы, белая рубашка, белые кроссовки, волосы связаны в хвост, контактные линзы не забыты… Симпатяшка! – Пробежимся еще раз по легенде?