Куда отправляются те, кто умер по дури? По глупости, по упрямству, подставляя другого человека, ни о чем не думая, кроме своей спеси и амбиций? Было у Хеллы такое местечко… по горлышко в зловонной яме… в самый раз. Пусть посидит дурочка, а как поумнеет, по земле еще змеей поползает. Или крысой побегает. Третью душу Хелла рассматривала дольше всего. Что ж. Павшим за други своя и в загробном мире почет и уважение. И… ты родишься в следующей жизни, Наденька Алексеева. И родишься красивой, умненькой и счастливой. Безмерно счастливой. Ты все отдала. Положила свою жизнь ради родных и детей. Умерла ради внука. Осознанно шла на гибель, лишь бы выиграть время. Для этого не просто порыв нужен, для этого душа должна быть крылатой. А такой душе и оболочка нужна иная, и жизнь, в которой она сможет раскрыть свои крылья, – так и будет! По воле Хеллы. Богиня отвернулась. Три души покорно отправились куда приказано. А она с интересом принялась наблюдать за происходящим. Что-то дальше будет в мире живых? Любопытно. * * * Когда Савва увидел на пороге дома племяшку… Сердце на миг екнуло, пропустив удар, сжалось в комок, а потом снова принялось отсчитывать глухой ритм… – Что?.. Хотя мог бы и не спрашивать, и так все видно. Девочка вся бледная, одной рукой тянет за собой мальчишку, в другой руке шкатулка из дерева… сам Наденьке дарил. Он тогда ведь ничего подарить ей не мог – ну что он сделает для торы? Та любой подарок купит… Только хотелось. Шкатулку дарил, гребень… сам их из дерева вырезал. Вот и… Мальчишка в шаль закутан так, что одни глаза видать, весь дрожит… Савва подхватил его на руки, кивнул Матрешке. – Заходи давай да рассказывай. * * * Через полчаса Савва кивнул своим мыслям. Погладил Гошку по голове. – Ты кушай, внучок. Вареньице вот бери, клюква была, что вишня, сладкая… блинчик скушай да чайком запивай. А то простынешь, с меня твоя бабушка шкуру спустит… Не надеялся он ни на что. Но не говорить же малышу правду? Нельзя… Судя по тому, что рассказала племяшка… спасать некого. Остается только сделать, что Наденька просила. Отвезти мальца в город, да и поселить в доме, который уж куплен. Но… Но! А кто с ним там жить будет? Оставлять мальца у себя? Ох, ненадежно это… его видели. Его знают. Прислуга-то у тора была все своя, из деревенских… думаете, никто мальчишку не признает? Да еще как! И не выдадут его? Не выдадут Савву? В такое счастье мужчина не верил. Мальчишку НАДО везти в город. А вот с кем… Раздумывал Савва недолго. Часа не прошло, а он уже был в деревне. И стучался в маленький домик на окраине. – Дунька, дело есть! * * * Вдова Евдокия визиту удивилась искренне. Савва к ней не захаживал. Хотя… между нами… Вдова же! Но не труп! Случалось иногда… заворачивали к ней по ночи мужики… Евдокия о своих делах помалкивала. А чего болтать? Бывает иногда… по слабости женской. То одного приветишь, то второго… А как выжить? Муженек-то с дури, считай, помер! На рыбалку пошел, да по синему льду. Бахвалился перед друзьями лихостью… под лед и провалился. Застудился, да и помер, а ей одной век вековать… детей поднимать! Шестеро осталось, мал мала меньше! Выкорми поди! Савва, кстати говоря, к ней никогда не захаживал. Верность супруге хранил. Евдокия его за это уважала, а потому и сейчас не подумала чего плохого. И дверь открыла. – Почто пожаловал, Савватей? – Разговор есть… жена говорила, Ксюха у тебя с цепи сорвалась. Евдокия помрачнела. Сама-то она была осторожна. А вот дочь… Дура! Бывают такие девки, которые умнее всех! И учи их розгами, не учи… насмерть забить можно, а ума вложить не выйдет. Ксения была именно из таких. Еще в четырнадцать рослая красивая деваха прыгнула в постель к тору Алексееву. На свадьбу она не надеялась, о чем думала – непонятно. Лето они с тором прокувыркались, потом Илья уехал, а Ксюха осталась. И дурная слава при ней. Переспать с ней – переспали, на том все и закончилось. Хотя огорченной Ксюха и не выглядела, но кто тех баб знает? Потом девчонка пошла по рукам. Чего с ней Евдокия не натерпелась! Ворота дегтем мазали, побить девку пытались, молодухи плакаться приходили… да, и дурную болезнь пару раз подцепляла деваха. А вот детей ни разу не было. Потому и Евдокия рукой махнула. Дети – да, дело другое. Для них можно и мать пристро́жить. А коли не получаются… Бесплодное дерево? Так пусть цветет, пока не облетело! Может, потому и деревенские бабы девку еще не прибили? Случалось, поколачивали, бывало, за косу таскали или поленом по улице гоняли. Но здраво рассуждали, что всякое бывает… Деревенская практичность. Не всякий раз бабе с мужиком можно. Бывает и так, что плод скинуть опасается или после родов все болит, а им ведь охота! Пусть и шалашовка будет, но своя, деревенская. Которая никакой заразой не наградит! Впрочем, все было до поры. И Евдокия за дочь искренне переживала. Ведь прибьют рано или поздно, но… бывает же так! Уродится гулящая девка родне на позор – и хоть трава не расти! – Ты почто пришел? Душу тревожить?! – Беду твою избыть, – Савватей прищурился. – Хочешь – девку в город отошлем?