Сделала шаг, другой, вот и туалетная комната, где и стоит коробочка с нюхательными солями. Еще шаг… Надю с кушетки словно вихрем снесло. Сильный толчок в спину дочери – и та влетает внутрь. Надя подперла ручку двери стулом. Надолго не хватит, но им надолго и не нужно. – Жоржи, руку! Мальчик доверчиво протянул ей ладонь. Надя крепко сжала ее, потянула малыша за собой… – Вниз! Бегом! Ступеньки сами стелются под ноги. Вот и кухня. Челяди нет… плевать! Есть Матрена. Она ждет, она протягивает руку. – Бежим, тора! Но Надя толкнула к ней внука. – Его защити! Я старая, бежать не смогу… я их с пути собью! – Тора… Надя сунула ей шкатулку. – Дяде передай – он все знает. Надя сорвала с плеч шаль, укутала мальчишку, последний раз поцеловала его в лоб. А Гошка смотрел, не понимая, что происходит. – Бабушка? – Молчи! И слушайся Матрену! – А… – Внучек, миленький… люблю тебя! Молчи… и Саввушку слушайся… Вот и калитка… Матрена толкнула ее, потянула за собой Гошку по лесной тропинке. Надя смотрела им вслед, пока они не скрылись в сумерках. А потом тщательно закрыла ее, повернулась и пошла туда, откуда послышались выстрелы. Время умирать? * * * Иван Алексеев с размаху открыл прикладом окно… как – открыл? Просто вышиб! И выстрелил в сторону орущих наглецов. Раз, второй… перезарядил – и снова выстрелил! Попал? В его глазах – да, конечно! Неисчислимые орды злодеев уже разбегались от храбреца в разные стороны. С пьяных-то глаз… В реальности… – Жом Радий! Стреляют! Жом и сам это отлично видел. И ему это не понравилось. Бывший химик, который примкнул к освобожденцам, он совершенно не собирался класть свою жизнь на алтарь их дела. Им надо – вот пусть и помирают! А у него дела найдутся… – Дайте залп в ответ – и ломайте ворота! – Щас! Можно гранатой? Жом подумал секунду – и разрешил. Но прежде, чем они успели что-то сделать… * * * Иван в гневе высунулся в окно. – Ах вы …!!! На такое и усилий-то не надо. Один выстрел… А тут – залповая стрельба. Медленно, очень медленно мужчина осел у окна. Ему еще повезло. Он умер сразу. Одна из пуль разорвала артерию на шее, так что Иван Алексеев истек кровью. Забавно, но умер он как мужчина. Хоть и жил дураком и алкашом, но погиб-то, защищая свой дом и свою семью, погиб от вражеской пули… судьба иногда любит пошутить. – Открыть ворота!!! Ага, ори, не ори… Надя понимала, что надолго не задержит эту толпу. Но пусть они все войдут сюда! Пусть не смотрят по сторонам… пока она, пока дом, пока будут жрать и грабить… да пусть их! Ворота ей не открыть… ну так хоть калитка! * * * Жом Сынок действительно был новичком. И в отряде, и в Освобождении, и вообще… что там возраста? Шестнадцать лет? Потому и был прозван сыном полка, а в просторечии – Сынком. Подрастет, там посмотрим, как именовать будем… Но мечты у парня были… Вот ОН! Выносит из огня прекрасную даму. И та целует его в губы. Героически спасает самого жома Пламенного! Или хотя бы жома Урагана! И те… нет, не целуют! Но медаль-то дадут? Или хотя бы орден? Вот он лично убивает императора! Вот он останавливает натиск врага, лежа за пулеметом… нет, не лежа! Стоя! Во весь рост, а то форма испачкается, и как потом за наградами в ней приходить? Не героически получается… Вот – ОН! И этим все сказано! А в жизни, увы… Сынок, помой котел, Сынок, почисть коня, Сынок, ты где? Ага, ну н-на! Щас и еще добавлю, чтобы оружие в порядке держал… Не эпично, не поэтично, и вообще – где она, романтика Освобождения? Нету. Зато есть портянки и белье, стоящее колом. От пота стоящее…