– Ничего. Берта возмущенно сдвинула брови. – Ты серьезно? – Нет, я шучу. А что? – Ида, у тебя совесть есть? – Кажется, дома забыла. Но можно спросить у Полкана… Ида улыбалась, легко уходя от неудобных вопросов. Может, этим жомы от торов и отличаются? При мысли о том, что надо кому-то раскрыть свои чувства, у нее аж все в душе переламывалось. Это ж с ума сойти! Вот так взять, открыть рот и все рассказать! Да разве можно? А Марта спокойно рассказывает на работе, как супруг пришел пьяный и распустил руки. И Леона делится заботами – где бы найти хорошего парня, и Берта про свою семью много чего рассказывает… Вот как так можно? Ида была искренне благодарна женщинам, принявшим ее в свой круг. И она многое почерпнула из этих бесед. Но… Сама рассказывала с большим трудом. Впрочем, здесь и сейчас надо было сказать хоть что-то. – Он заболел, я его выхаживала. Станислав выздоровел и переехал обратно к себе. – А… он тебе хоть цветочек подарил? – Он меня на операции допустил! – Ида, ты меня убиваешь! – Берта только головой покачала. – Вот что тебе надо?! Такой мужчина, красивый, умный, холостой, молодой… чего ты ушами хлопаешь? Ида пожала плечами. – Полкан? Пес поднял опущенное ухо и прислушался. Понял, что кушать не дадут, опасности нет, идти никуда не надо – и опустил «лопушок». – Вот так? – уточнила Ида. Берта покачала головой. – Ты ж не маленькая уже, должна понимать… Ида качнула головой. Должна, не должна… Станислав может сделать первый шаг. А может и не сделать – его право. Она за мужчиной бегать точно не будет, вот еще не хватало. А то, что несколько раз ей целовали руки… То, что многозначительно смотрели в глаза… Намекали на громадную благодарность… Если брать салонные мерки – ей чуть ли не в любви объяснялись. Но это слова и вздохи, а их, как выразилась разок Анна, к делу не пришьешь. Вслух-то Станислав ничего не говорил… Вот и он сам! – Ида, срочно! В операционную! Зинаида подскочила – и понеслась готовиться. * * * На операционном столе лежал мужчина лет тридцати, может, чуть больше – не понять. Усы, бородка, высокий лоб с залысинами. Черные брови выделяются на белом от шока лице. Спит. Ида привычно взяла руку, проконтролировала пульс. – Норма. – Смотри, – Стас откинул простыню, показывая ей травму. Нога. С этим Ида была уже знакома, открытые переломы – вечная проблема зимы. Не первый и не последний. – Рана чистая, перелом открытый, но похоже, со смещением. Кажется, порваны какие-то сосуды? – И надо посмотреть сухожилие, – согласился Стас. – А то прохромает всю жизнь – неудачно переломил, чуть повыше щиколотки. Что будем делать? – Собирать? – предположила Ида. – И шить. Обязательно. И на вытяжку его, с гирькой… – Месяц? – Посмотрим, как дело пойдет. Но до Нового года точно, а там и еще недельку бы… – Поняла. – Тогда давай сюда зажим. И приготовь тампоны, нам много понадобится. * * * Что там с личной жизнью – непонятно, а вот действиями Стаса Ида попросту восхищалась. Врач легко и уверенно почистил грязь, выловил сухожилие, продемонстрировав его Иде, сложил кость, зашил рану, оставив дренаж, и наложил лубки. Все это аккуратно, точно, спокойно, комментируя свои действия для подопечной. Ида смотрела восхищенными глазами. – Приберитесь тут, – приказал Стас. И вышел постоять на холоде. Ида промолчала. Понятно, что он может опять простудиться, но ведь не переделаешь! А потому… Уборка – тоже часть операции. Ида послушно начала собирать окровавленные инструменты, тампоны… Тихий стон заставил ее остановиться и повернуть голову. С бледного лица на нее смотрели угольно-черные глаза. С губ пациента сорвался тихий стон. Ида тут же подлетела и положила ему руку на лоб. – Тихо, все в порядке. Вы упали, сломали ногу, вы сейчас в больнице. Все будет хорошо… – В… больнице? – Да. Не переживайте, помощь была оказана вовремя. У нашего доктора золотые руки… – И ангел в помощниках… Голова мужчины опять откинулась, глаза закрылись. Ида пощупала пульс. Ничего страшного, это он от наркоза отходит… ангел! Скажет тоже! Ничего, у Станислава и не такие выздоравливали. И Ида вернулась к уборке. Яна, Русина Никуда Яна не уехала из Синедольска.