– Серебро? Вампиры же вроде не любят? – поинтересовалась я у Татьяны. – Правильно. Не любят. Но это Мечислав приказал. Альфонсо – та еще сволочь. И может быть опасен. Спасибо, я и сама догадалась. – И что? Эти бусики у него в зубах застрянут – если что не так? Оборотниха нервно фыркнула. – Нет. Но они могут его обжечь на миг, остановить… Я закатила глаза. Но решила не отказываться. Из соображений прогрессирующей паранойи. Интересно, а если вампиру запихнуть в глотку серебряное кольцо и заставить проглотить? Что будет тогда? Ничего. Вряд ли вампир будет держать рот постоянно раскрытым. Если только я его удивлю до отвисшей челюсти. Но тогда он уже и сам передумает меня кушать… Когда девочки закончили суетиться – в зеркале отражалась вполне симпатичная особа. Влетевший Вадим даже покачал головой: – Пушистик, неужели и из тебя можно человека сделать? – Это из вампира человека не сделаешь, а из меня очень даже можно, – обиделась я. – Из вампира тоже можно. Но это будет дохлый человек… – Вампир тоже не живой. – Зато кусаться умеет. За самые разные места. Я швырнула в Вадима туфлей. Потом пришлось прыгать на одной ноге и подбирать. Потом заглянул Володя. – Кудряшка, вы просто очаровательны. Я вздохнула. – Володя, вы еще не закончили беготню? Составите мне компанию? – Лучше вы спускайтесь в зал, – отговорился Володя. – Вдруг Мечислав не позвонит, или что-нибудь случится… – Альфонсо не прилетит… – На это нам рассчитывать не приходится. А вы – лицо делегации. – Лучше бы – ее пятки. И лучше бы эти пятки сейчас неслись куда подальше отсюда. Но юмора Володя не понял. Всплеснул руками и стал меня убеждать, что такая очаровательная леди (это я-то – леди?! А что, недаром вампиры плачут, с нами, ледями…) может быть только лицом, потому что мое очарование, мое обаяние, моя тонкая чувствительная натура… Я выдержала три минуты – и сбежала в общий зал. Там все было в лучших традициях коммунизма. То есть вампиризма. Только плаката «Добро пожаловать!» не хватало. Нарисовать, что ли? А так все было просто очаровательно. Здоровущий зал, задрапированный черной тканью. Здоровущие кресла с накидками из черного же меха. Свечи в массивных подсвечниках, На постаменте в углу зала – что-то вроде здоровущего таза на жаровне. Рядом – массивные, судя по виду – золотые рюмки. – Это что? – спросила я у Нади. – Кровь подогревается для делегатов. Больше у меня вопросов не было. Гадство. С другой стороны – пусть лучше делегация пьет кровь из тазика, а не из меня. Или из кого-то у меня на глазах. Не надо рисковать… Я боялась сказать, чем рисковать. Тем, что меня стошнит от отвращения… или тем, что я захочу – присоединиться к питью крови? Очень хорошо вспоминалось… – Мы уже всё, – Даниэль мягко отодрал мои пальцы от головы. – Не хочешь немного крови? Я посмотрела на него. В уголке рта у вампира была кровь. Совсем чуть-чуть, всего пара капель, но она была там. И меня это притягивало? Манило? Возбуждало! Кровь влажно блестела в тусклом свете и отливала черным. И я не устояла…. Даниэль чуть вздрогнул, но не отстранился, когда я слизнула кровь с его кожи. Мы поцеловались нежным, почти целомудренным соприкосновением губ, и я ощутила на кончике языка привкус чужой крови. Наш поцелуй не продлился долго. Мне сейчас нужен был не секс, о нет. Сейчас меня тянуло к теплой, алой, сладкой жидкости, которая давала жизнь людям и животным. Вадим, словно прочитав мои мысли, приподнял нашу жертву так, что я легко могла дотянуться до его шеи. Мужчина был без сознания, а из укусов сбегали четыре тоненькие красные струйки. Я провела языком по мощной шее и почувствовала вкус чистой кожи. В ноздри ударил запах дорогого одеколона. И я принялась сосать кровь. Сперва робко, но потом все смелее и смелее. Вкус свежей крови словно снял какие-то запреты. Внутри меня просыпалась новая сущность. И она жаждала крови. Она желала всего, что может предоставить ей жизнь. Кровь – значит кровь, мужчины – значит мужчины. Вольно или невольно я становилась похожа на женщину с портрета. Я тянула в себя кровь, уже приноровившись и почти не пачкаясь. Кажется, это продолжалось несколько минут. Всего несколько минут, но я вдруг ощутила в себе силу. И оторвалась от своей жертвы. Я – помнила. И это было страшно. Я ТАК не хотела. Зал был заполнен вампирами и оборотнями. Все – разодеты как на парад. Все – нервничают. Все – ждут. Я бы и сама начала нервничать, поддавшись массовому психозу (заразителен, гад такой), но просто не успела. Откуда-то из-за моей спины раздался громкий голос. – Леоверенская! Какая встреча! Катька. Я резко развернулась и впилась взглядом в бывшую подругу. С нашей прошлой встречи летом она ничуть не изменилась. Та же стрижка каштановых волос, та же черная кожа одежды и мертвенно-белый цвет лица… – А ты не ожидала меня здесь увидеть? – Нет, почему же? Разве Мечислав мог не представить члену Совета – свою дырку? Я и сама не ожидала от себя такой реакции. Рука взлетела – и я со всей силы врезала бывшей подруге по лицу. Не пощечиной, которой обходятся истеричные и оскорбленные дамочки. А серьезным ударом в челюсть – как натаскивал Валентин. Само получилось – и получилось качественно. Катька не ощутила бы толком удара, но серебряные перстни сыграли роль кастета. Взвизгнув, вампирша отскочила назад. На ее лице дымились четыре ровных серебряных ожога. Все – с разными узорами. Художественно получилось… – Уберите отсюда эту тварь и заприте где-нибудь, – распорядился невесть откуда взявшийся Вадим. – Мечислав ей сам ноги вырвет. Юля, ты в порядке? Я была в полном и боевом порядке. Невроз умер не родившись. По венам гулял адреналин. А на лицо наползала наглая и злая ухмылка. Где тут Альфонсо?! Пасть порву, моргалы выколю, рога поотшибаю! РРррррррррррыыыыыыыыы! – Жестоко ты, – заметила появившаяся из толпы Надя. Я тряхнула головой. – Заживет, как на собаке. – Да я не о серебре, – подруга цапнула меня за руку и оттащила в угол. – А о чем тогда? – я не сопротивлялась. Прибережем завод для вампиров. – О тебе самой… Юля, с тобой точно все в порядке? Со мной не было все в порядке. С той самой зимы, когда погиб Даниэль, я не была в норме. Я была какой угодно, но… – Ты бы никогда так раньше не сделала. Не ударила бы человека при всех. – Человека я и сейчас не ударила бы, – вздохнула я. – Надюш, неужели ты не понимаешь? Исключая то, что Катька – или Анна, неважно, виновна в смерти моего любимого человека… Если бы мы с ней столкнулись просто где-то на улице, и она бы мне нахамила – я бы прошла мимо. Я не любительница расковыривать коровьи лепешки. Здесь и сейчас все по-другому. Она хамила не Юле Леоверенской, а фамилиару Князя Города. И должна быть наказана за это быстро и решительно. Иначе Альфонсо узнает о нашей слабости, о том, что можно с нами так поступать… я всего лишь защищаю свое. Тех, кто мне доверяет. Надя покачала головой. – Защищаешь – или ищешь для себя оправданий? Оправданий я не искала. И еще меньше в них нуждалась глядящая сейчас на свет женщина с глазами дикого зверя. Но сказать об этом я не успела. Прибыл Альфонсо да Силва. Мы все высыпали на улицу. Аккурат во двор клуба. Выглядело все очень торжественно. К крыльцу медленно подкатили один за другим четыре здоровущих джипа и три «мерседеса». И из них посыпались вампиры. То есть выплыли с полным осознанием собственного достоинства. Сначала выпрыгнули шесть смутно знакомых вампиров и окружили все место высадки, сверкая глазами по сторонам. Потом из одного джипа вышел Мечислав. Поискал меня глазами и махнул рукой. Я сбежала к нему по ступенькам. – Кудряшка, ты просто очаровательна, – шепнул вампир, касаясь губами моей шеи в том месте, где под сонной артерией бешено бился пульс. Я резко выдохнула. А уж насколько очарователен был сам вампир… Любой мужчина в таком виде выглядел бы танцором варьете. Но на Мечиславе любые костюмы сидели, как парадное платье короля. Черные брюки облегали его тело, как вторая кожа, от талии до колена – и чуть расширялись книзу. Их не портила даже отделка серебром. Рубашка была сделана из того же кружева, что и мое платье. Только у меня оно все-таки было на чехле, а у вампира никакого чехла не было. Была только его медово-золотистая кожа – безумно соблазнительная в расстегнутом вороте рубашки. И просвечивающая через пелену кружева. Так соблазнительно близко. Так недосягаемо далеко…