– Дед говорил, на войне и такое бывало. Кто-то чуял, пытался сбежать, а она все равно настигала. – Не знаю. Тут мне сложно сказать, я не специалист. Вампирам не место в штабах и полках. – А жаль. Какой бы был десант! Я представила себе армию вампиров, которые ночью пробрались в штаб противника, усыпили часовых, соблазнили медсестру, сперли сейф с секретными документами, закусили генералом… и тихо захихикала. Вадим покачал головой. – Паранормы вне человеческой политики. Нас и так слишком мало. – Да знаю я все. А про цвета ауры ты мне что-нибудь расскажешь? – Нет. – Почему? – Мы уже приехали. Если хочешь, спроси у шефа. А я не хочу попасть под раздачу за «ничем не оправданные задержки». Я вздохнула. Мы действительно стояли на стоянке перед «Тремя шестерками», и идиотское название светилось красным неоном. Я попыталась сопротивляться. – А может, домой? – Юля, у тебя нет выбора. Не откладывай на завтра то, что протухнет послезавтра. И не поспоришь. И протухнет, и провоняет. Я стиснула зубы и решительно выскочила из машины. Лучше уж явиться в логово к вампиру сейчас. Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра, так? Обычно я так и поступаю. Я до последнего не плачу за телефон, мои квитанции в жутком беспорядке, а билеты я учу где-то за сутки до экзамена. Но с вампирами так поступать нельзя. Чем дольше ты будешь откладывать визит, тем злее они будут. А разозленный вампир – зрелище для сильных духом. Я могу себе это позволить, и Мечислав меня не убьет. Но гадостей он придумает столько, что мне и не снилось. В общем, не провоцируй – и не получишь по ушам. Соблюдайте технику безопасности при общении с вампирами. В институте нам преподают, как правильно надевать противогаз и куда бежать в случае пожара или террористов. А зря. Иногда мне кажется, что «основы безопасности жизнедеятельности» следует заменить на «основы психологии общения». Пользы будет гораздо больше. Надо идти на разнос. * * * Шпион смотрел в темное небо и улыбался. Ему было хорошо и легко. Все прошло так, как он и предполагал. Никому и в голову не пришло заподозрить именно его. Втереться этим лохам в доверие оказалось до смешного просто. Пара жалостливых историй, красивый рассказ о своих страданиях – и все. Все его жалеют и готовы сделать все, только бы ему было удобно. Что ж, шпион готов был этим воспользоваться. И в первую очередь для уничтожения – или хотя бы попытки – этой заносчивой гадины Леоверенской! Такие как Юля всегда раздражали шпиона. Бесили. Вызывали ярость. Хотелось просто рвать мерзавок на части голыми руками. За что?! Да за все! За силу, которая ей не нужна! За власть, которой Юля и не думала пользоваться! За Мечислава, который угрем вьется вокруг этой гадины! За то, что у шпиона этого не было. Никогда. И не будет. И, глядя в ночное небо, шпион посылал проклятия богам, которые создали его слабым. Не таким сильным, как эта сучка Леоверенская с вечно задранным носом. О, если бы у него была хотя бы пятая часть ее силы! Он смог бы занять подобающее ему положение. И даже его имя произносили бы с подобающим благоговением. Никто не смел бы ему тыкать. Или посмеиваться. Шпион ненавидел, когда над ним смеялись. Даже невинные дружеские шутки вызывали у него приступ ярости. С самого детства. О, он хорошо это скрывал. Но каждая улыбка вызывала в его душе всплеск ярости. Какое-то время назад шпион был почти счастлив. Ему казалось, что его заметили, поняли, что он не такой, как все остальные. И наконец-то он займет причитающееся ему место и сможет отомстить всем своим врагам. Но нет. Не дано. Оказалось, что есть кто-то и сильнее. Увы. Однако не стоит унывать. Если все пройдет удачно, он получит не просто деньги. Он получит власть. Власть над жизнью и смертью людей. И сможет ее удержать. Ему обещали всяческую поддержку. И он будет послушно служить своему Господину. При мысли о Господине по телу шпиона пробежала дрожь. Далеко не все вампиры одинаковы. Господин был… единственным и уникальным. И прекрасным. Шпион мечтал когда-нибудь встать если и не вровень с ним, то хотя бы на ступеньку ниже. Он восхищался Господином. Его жестокостью. Безжалостностью. Изобретательностью в наказаниях. Шпиону ужасно нравилось участвовать. И самому наказывать провинившихся вампиров и оборотней. Нравилось ощущение податливого тела под руками, нравился звук, с которым кнут врезается в израненную плоть, нравился запах и вкус крови на языке, на самом его кончике… Крики боли звучали музыкой для его слуха. Тот, кого он хоть однажды наказывал, уже не смеялся в его присутствии. О это восхитительное ощущение своей власти и силы… Как люди могут не понимать его? Не ощущать удовольствия от своего превосходства? Не испытывать острое, почти оргазмическое наслаждение, видя, как твой враг, недавно такой гордый, ползает в пыли у твоих ног и умоляет не причинять ему больше боли. И какое наслаждение качать головой, глядя в налитые кровью и болью глаза. «Ты смел улыбаться, глядя на меня… Теперь улыбаюсь я. И только я». Восхитительное ощущение. О, проклятие! Шпион прекратил гладить пальцем свое отражение в темном стекле. Луна еще не взошла, но вампиры проснулись. И один из них заглядывал в дверь. И манил шпиона пальцем. Да, это явно был вампир, хотя его лицо и фигура были скрыты широким плащом с капюшоном. Но так – плавно и грациозно, словно скользя над полом, – могут двигаться только вампиры. Зачем он пришел сюда? Заподозрили? – Что случилось? Шпион говорил тихо, очень тихо. Он знал, что этого вампира не должно быть здесь сейчас. Но он все же пришел. Зачем? – Господин ужаса и хозяин идущих ночной тропой передает тебе привет. Шпион вздрогнул. А потом ответил, как и полагалось: – Я тоже иду ночной тропой по воле моего Господина. Напряжение чуть схлынуло. – Что тебе здесь надо? Ты наведешь на меня подозрения! – Молчи и слушай. Это амулет. Наденешь на шею. Если захочешь что-то передать Господину, сожмешь его в руке и уснешь через пару минут. Господин явится в твой сон. – А если мне надо будет что-то сказать днем? – Для этого есть дежурные вампиры, которые могут не спать в это время. Говори в любое время. Ты помнишь, что хотел Господин? – Да. Хотя я и не понимаю, зачем брать эту тварь живьем?! Лучше убить ее! – Это не твоего ума дело. Выполняй, что тебе сказано. И дверь захлопнулась перед носом у шпиона. Тот подождал несколько секунд и выглянул за дверь. Ничего. И никого. – Интересно, кто этот вампир? Собственный голос показался шпиону неприятно громким. Он замолчал и поспешно отошел опять к окну. И только там взялся рассматривать амулет. Толстая золотая цепочка. Кругляшок медальона сантиметра три в диаметре с изображением льва в прыжке. Толстенький и теплый. Нагретый его рукой. Шпион поспешно надел его на шею. Благодаря этой вещи он сможет видеть Господина. Пусть пока только во сне. Придет время, когда все будет происходить наяву. Он очень постарается, чтобы это время пришло быстрее. Глава 5 Делу – время, скандалам – прайм-тайм Мечислав встретил меня на пороге клуба. Смерил ледяным взглядом Вадима, потом попытался так же приморозить меня, но мне все было безразлично. Голова кружилась все сильнее, меня мутило, а мышцы сводило судорогами. Хоть как на меня ругайся, ничего не подействовало бы. Разве что удар молотком по лбу. И вампир это отлично понял. – Воды со льдом и обед с водкой в мой кабинет, – ледяным тоном приказал он Вадиму. Потом подхватил меня на руки и куда-то понес. Запах меда и яблок обволакивал меня со всех сторон, безжалостно и неумолимо. А ведь в таком состоянии я и сопротивляться по-настоящему не смогу. Мечислав аккуратно усадил меня на здоровущий кожаный диван в своем кабинете и опустился рядом на ковер. В этот раз он был настолько человечнее, насколько это возможно. Вампир не отказался от своего любимого черного цвета в одежде, но сделал его более современным. Черные джинсы плотно облегали мускулистые бедра. Черные кроссовки остались у порога, и сейчас вампир с наслаждением зарывался босыми ступнями в густой мех ковра. Белая рубашка – на вид из обычного хлопка – облегала его плечи и подчеркивала золотистый тон кожи. И, конечно, не имела ничего общего с тем товаром, что продается даже в дорогих магазинах. Исключительно натуральные ткани и ручное шитье. Даже если Мечислав решит выглядеть чуть более современно, он все равно не опустится до товаров массового потребления. Любая его вещь должна быть единственной в своем роде и создавать достойную оправу своему носителю. Черные волосы были стянуты в хвост, из которого выбивались несколько непослушных прядей. И я почувствовала, как мне безудержно хочется распустить его волосы. Запустить в них пальцы, узнать, чем они связаны – резинкой, лентой, шнурком, – развязать, выпустить на свободу и зарыться лицом. Вдохнуть аромат меда и яблок, сводящий меня с ума, и никогда не вырываться на свободу… Пусть рядом будет хоть кто-то сильный. Не сметь! Ты Леоверенская! – Опять вы за свои номера?